Блеф во спасение

— Это шумерская клинопись, база позднейших письменностей народов Междуречья, не смогу прочесть. Но догадываюсь, о чём тут. Инструкция по применению, — прошептала Лена и осторожно нажала на синий камень. — Нет, надо смелее. Безумству храбрых поём мы песню.

Кристалл замерцал заметнее, ушёл вглубь амулета, и тот ожил, начал двигаться. Конская шея вытянулась, ноги ушли к брюху. Подчиняясь силе невидимых шарниров и рычагов, овальное изделие доисторического мастера расплелось, как клубок шерсти и соединилось снова, образуя остроконечный кинжал-ключ. У обоих очевидцев вырвался дружный вздох. Ребристый край напоминал хребет крокодила, только гребни были все разные.

— Надо бы его собрать обратно, на всякий случай… Тебе не дам, одной правой всё равно не справишься. Просто засунь в люльку для руки.

— Вот ещё! Мне твоего гида, что ли, слушать? Буду крутить, пока оно всё назад не встанет. Леночка, какая у тебя голова. И сколько в неё напихано.

— По-моему, это я уже где-то слышала. Из уст Саввы Игнатьевича. Ну ничего себе небесная механика, а? Волшебство, да и только. Не сломай её, медведь! Лапищами своими погнёшь чего-нибудь, с нас скальпы снимут.

— Ты можешь мне объяснить, зачем ты на гида наехала и назвалась?

— Миш… Нам надо расстаться, — с трагическим всхлипом заявила Лена.

— Ничего себе! Ещё не сошлись, уже развод? Ты не перепутала, милая? — после страстного сочного поцелуя в губы, которым на радостях Гречанка угостила своего спутника на глазах билетёрши в соборе, у него появились простые и понятные мужские надежды. Причём с подъёмной тягой.

— Отставить шутки, друг мой. Соберёшь обратно головоломку и сделай из неё себе пряжку на ремень. Служивый, я это серьёзно. Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону. Приказ мы выполнили. Первый. Теперь задача — спрятаться до того момента, пока не протрубят боевую тревогу. Меня враги найдут и спросят. Мне есть, что ответить и как. И я не должна знать, где ты вместе с артефактом. Не должна. Это хоть какой-то шанс выжить нам обоим.

— Ты думаешь, я тебя оставлю одну? — таким тоном он ещё не говорил.

— Приказы не обсуждают, солдат. Ты бросишь меня в Костроме. Но мы с тобой ещё встретимся, в этом не сомневайся. Не родился ещё тот лис, от которого не укатится наш колобок, — лёгкие пальцы коснулись его щеки, шеи. Какое свежее дыхание, горячее упругое тело. Разведчик понял — его взяли в плен так ловко и быстро, что остаётся лишь ждать, пока захватчик уснёт.

«Зелёною весной под старою сосной с любимою Ванюша прощается. Кольчугой он звенит и нежно говорит: не плачь по мне, Маруся красавица». Берега речки Которосль избрал когда-то племенной вождь Росс и поставил тут своей боевой стан. Россов стан превратился в Ростов, а заповедное место сначала в 862 году объявил своей вотчиной Рюрик, а уж после оккупировал для съёмок фильма про Ивана Васильевича великий советский комедиограф. Кто не бывал в ростовском кремле, что по сути кремлём не является, а лишь укреплённой резиденцией архиепископа. Осыпались пышные розовые пионы вдоль опрятной дорожки, соблазняла модниц финифть. Гудели в печени и у гланд могучие ростовские звоны. Нарядная, аппетитная, словно пирожное из песочного теста, благословляла путешественников церковь Одигитрии.

— Вы хотите сказать, что православие знает не один тип креста? — дама в соломенной шляпке, сладко восторженная по отношению к гиду, попыталась отомстить нахальной девице в тельняшке, кем бы та себя ни называла.

— Лично для вас! — чуть ли на всю площадь отчеканила Лена, да так, что даже утки в митрополичьем пруду обратили на неё внимание. — искусствовед и культуролог назовут вам двадцать девять видов крестов. От египетского с петлёй сверху, анх называется, до иерусалимского с четырьмя крестиками в углах и новгородского с солнечным кругом… Грамоте, надеюсь, обучены?

— Ленка, не хами тёткам, — усмехнулся напарник, — оставь яд для дядек.

Галерея для бега с палашами, где прятались общественник Бунша вместе с приятелем Антона Семёновича Шпака, сияющая свежей побелкой и тесная от любителей selfi на палке, залитая ликующим солнечным светом, да останется она в нашей памяти как кладовка хорошего настроения. Усталые и опустошённые, плюнем с презрением на искусственный мрамор турецких гостиничных холлов, когда есть такое всего в двухстах верстах от Москвы! Не во временных картонных декорациях, именно здесь и снимались сцены со шведским послом в белом крахмальном воротнике, блюдом с баклажанной заморской икрой. Могучий, светлый, как богатырь на коне, возвышается над бывшей торговой площадью собор Успения Богородицы. А внутри… Витые колонны, восстановленная ангельская роспись, деревянный иконостас. Чуть дальше, ближе к пруду… Горячий сбитень на меду с травами согреет лютой студёной зимой, ободрит зелёною промозглою весной, освежит алым летом.

— Жалеешь, что нет фотоаппарата? — сняв её на смартфон, Михаил не стал возражать, когда задумавшая новую игру артистка вывесила свой смех на фоне огромного колокола на страничку в социальную сеть.