Блэк Сити

По классу разносится несколько стонов. Мы открываем наши книги и минут десять в тишине их читаем, хотя я не могу понять ни одного слова. Я всё ещё под впечатлением от того, что только что произошло. Жук несколько раз нацарапал у себя в блокноте одно и тоже словосочетание, которое повторялось несколько раз. Он всматривается в меня недружелюбными глазами.

— Я так понимаю, ты не поддерживаешь закон Роуза? — говорю ему.

Он фыркает.

— Вот ещё, это...

— Плюнь на это, — рычит Эш себе под нос.

— И не подумаю. Я не боюсь говорить об этом, — отвечает Жук.

— Понеслась, — Дей закатывает глаза.

— Пограничную стену надо разрушить. Без вариантов, — говорит Жук.

— Согласна, но это должно осуществляться через переговоры, в политическом дискусе, а не угрозами и терроризмом, которыми занимаются Люди за Единство, чтобы добиться своих целей, — отвечает Дей.

Кончики ушей Жука порозовели.

— Дей, ты такая наивная. Ничего не изменится, пока мы не надавим на правительство.

— Не согласна, — холодно говорит она. — Лучше всего повлиять на правительство изнутри. Когда я стану Эмиссаром...

— О, не обольщайся. Этого никогда не произойдёт. Они никогда не позволят Бутцу попасть в Ускоренную политическую программу, — отвечает Жук.

Дей смотрит на меня, и я ей слабо улыбаюсь. Грегори Томпсон оборачивается к нам и прислушивается.

— Пуриан Роуз не позволит стене рухнуть, — тихо говорит Эш. — Он слишком упорно боролся, чтобы всех разделить.

— У него не будет другого выбора, если все восстанут и проголосуют против него, — продолжает гнуть свою линию Жук.

— Ты ещё не уловил? Роуз всегда добьётся своего. Ты напрасно тратишь время, если думаешь, что он когда-нибудь позволит этому произойти, — отвечает Эш.

— Разрушение стены никому не принесёт пользы. Кто захочет, чтобы на улицы вернулись эти кровососы? — монотонно высказывается Грегори своим плаксивым голосом.

— Может, это принесёт пользу мне, — огрызаетсяЭш, затыкая Грегори. — Я бы хотел увидеть свою семью. Но не думаю, что это имеет значение для правительства? — Последнее предложение обращено ко мне.

Между нами в воздухе повисает враждебность, когда мы возвращаемся к нашим книгам. Мы продолжаем в молчании читать наши книги. Тишину нарушает Эш, постукивая ручкой по столу. Тук, тук, тук, тук, тук, тук.

— Не прекратишь?! — я делаю вид, что разозлилась, припоминая ему мятный леденец.

Он продолжает постукивать своей ручкой, в данный момент уже осознано. Что ж, я тоже умею играть в эту игру. Я катаю во рту ещё одну мятную конфетку, постукивая ей о зубы.

Эш хлопает ручкой по столу. Она скатывается и падает, а мы одновременно наклоняемся, чтобы поднять её. Ударяемся головами. Мою голову пронзает острая боль и, как ни странно, грудь. Эш стонет и вздрагивает, чуть ли не падая со своего стула и хватаясь рукой за быстро вздымающуюся и опускающуюся грудь, будто ему трудно дышать. Он, шатаясь, поднимается на ноги и выбегает через пожарный выход.

— Что это с ним? Он более странный, чем обычно, — говорит Дей.

— Изжога, — бормочет Жук, вставая, чтобы посмотреть, как там его друг.

Я потираю шишку на лбу и смотрю во все глаза в пустоту, где ещё секунду назад был Эш. Как по мне, так это ни капельки не изжога.

Глава 10

Эш

Я, спотыкаясь, выхожу на городскую площадь через пожарный выход. Ноги мои скользят по неровной земле. Я не успеваю сделать и десяти шагов, как мои ноги подгибаются, и я валюсь на пол, тяжело дыша, дрожа, в то время как моё тело все горит, растапливая лёд моей крови. Что со мной? У меня сводит желудок, вены разрываются от боли. Я вонзаю ногти в мостовую, стараясь уцепиться за реальность. Моё тело яростно трясётся. Как будто меня выворачивает наизнанку.

Меня будто пронзает электричеством. Разряд проходит через кончики пальцев ног и рук, встречаясь в одной точке: в моём сердце. В груди происходит взрыв мучительной боли, и моё тело дёргается. Позвоночник выгибается дугой. Всё, о чем я могу думать,— я умираю, умираю, умираю. Я испускаю вопль отчаяния, и тогда боль проходит так же быстро, как и появилась.

Я лежу на земле, пот струится по моему лицу, грудь вздымается, а мои пальцы прижимаются к невероятно горячей коже, покрывающей всю грудную клетку, и я что-то чувствую, — то, чего не должно быть:

Медленное ровное сердцебиение.

Я издаю изумлённый возглас, который находится где-то между радостью и ужасом. По мощённой мостовой шлёпают шаги, и я склоняю голову на сторону, чтобы увидеть рядом с собой обшарпанные бутцы Жука. Он хватает меня за рубашку и оттаскивает из-под прямых солнечных лучей, прежде чем подтянуть меня наверх в сидячее положение.

— Всё хорошо, брат? — спрашивает он.

Я закрываю глаза и просто слушаю ритмичный стук моего сердца. Моё сердце... Не могу поверить, что оно и правда бьётся! После жизни в тишине это самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал. В первый раз за своё существование я, правда, по-настоящему живу и не похожу на зомби, который ходит просто, как ожившее тело.

Жук трясёт меня за плечо, возвращая к реальности.

— Ты чего? — спрашивает он.