Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня.

Израильская внешняя политика начала формироваться, конечно, не после 15 мая 1948 года, когда была провозглашена независимость еврейского государства, а существенно раньше — ее основы заложила дипломатия сионистского движения, которая всегда стремилась заручиться поддержкой сверхдержав. Стремление опереться на могущественного друга оставалось одной из основных черт сионистского движения и после того, как оно получило политическое признание и практическую поддержку в Декларации Бальфура, и после установления британского мандата в Палестине[125]

. Тем не менее в период мандата, когда Великобритания управляла Палестиной от имени Лиги Наций, вопрос о внешнеполитической ориентации сионистских организаций Палестины/Эрец-Исраэль не мог иметь практического значения, несмотря на существование в нем просоветски настроенных левых политических групп и правых радикалов, готовых к партнерству с самыми разными антибританскими силами, в том числе — с фашистской Италией. Однако конец Второй мировой войны совпал с тремя историческими процессами, которые превратили руководство еврейских общинных организаций в Палестине/Эрец-Исраэль и их сторонников в разных странах в значимых участников процессов мировой политики.

В первые три года после Второй мировой войны в руководстве еврейской общины Палестины/Эрец-Исраэль шли сложные дискуссии о внешнеполитической ориентации будущего еврейского государства, в скорое создание которого верило значительное большинство сионистских лидеров. Основное противоречие существовало между политиками, считавшими, что необходимо продолжать ориентироваться на британцев (несмотря на враждебную по отношению к борьбе за еврейскую государственность политику британских правительств, как возглавляемого консерваторами, так и лейбористами, особенно после 1939 года), которые с точки зрения политики, экономики, энергетики и ряда других факторов имели в Палестине/Эрец-Исраэль наиболее сильные позиции, и теми, кто настаивал на том, что необходимо строить политические отношения с новыми, более перспективными партнерами, такими, как США или СССР.

При этом положение Израиля было чрезвычайно сложным: руководители нового государства должны были сделать свой выбор в разгар «холодной войны», когда, сблизившись с одной из сторон, они автоматически стали бы антагонистами по отношению к другой. Предвидя деструктивные результаты любого однозначного предпочтения, израильское руководство избрало линию, которая в то время была определена как «политика неприсоединения». Она заключалась в том, чтобы «стучаться в обе двери», тщательно избегая жестов, от которых какая-либо из них могла бы захлопнуться. В беседе с представителем Государственного департамента США, направленным в Израиль в конце 1948 года с целью выяснить, намерен ли Израиль стать частью советского блока, Д. Бен-Гурион сказал: «Национальный характер евреев Эрец-Исраэль — и это было видно еще до создания государства — не терпит зависимости — ни экономической, ни политической, ни интеллектуальной. Мы никому не подражаем, а идем своим собственным путем. Мы непохожи ни на английских лейбористов, ни на русских коммунистов, ни на немецких социал-демократов. Мы не собираемся кланяться ни Америке, ни России, а стремимся найти свой путь»[126]

. Политика неприсоединения нашла свое выражение в базовых принципах программы правительства, сформулированной после первых выборов в начале 1949 года. В ней, в частности, говорилось, что внешняя политика Израиля будет основана на «лояльности по отношению к принципам, на которых базируется Хартия ООН и на дружбе со всеми миролюбивыми государствами, и в особенности с США и СССР»[127]

.

Однако в то время, когда страны мира разделились на два противоборствующих лагеря, ведение такой политики было делом очень и очень сложным. В условиях начавшейся «холодной войны» ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не были заинтересованы в сохранявшем нейтралитет Израиле, причем руководители обеих держав подталкивали руководство еврейского государства к тому, чтобы сделать однозначный выбор, примкнув к возглавляемому ими лагерю. Давид Бен-Гурион и Моше Шарет, определявшие внешнеполитический курс Израиля в первые годы его существования, хорошо помнили о том, благодаря чьей дипломатической и военной поддержке еврейское государство возникло и выжило, но при этом они не испытывали симпатии к сталинской модели казарменного социализма, и им меньше всего хотелось проводить в своей стране судилища, аналогичные имевшим место в Праге в 1951–1952 годах. Однако и маккартистскую истерию устраивать в Израиле никому не хотелось… В период, когда ведущие мировые державы активно искали врагов среди собственных граждан, маленький Израиль, только вышедший из Войны за независимость, решал, к счастью, иные задачи…