Ближний круг

– Я не про это. Стоит доверять Саддаму?

– В стратегическом плане – нет, конечно. А сейчас – почему бы и нет…

…

– Хорошо. Продолжаем.

СССР, Москва. 11 июля 1988 года

Утром – здание ЦК на площади Ногина оцепила милиция. Не пропускали никого, даже работников. По городу – поползли слухи…

На самом деле, все было просто: ночью проводился выборочный технический контроль здания. То есть – поиск подслушивающих устройств. И в ходе него были обнаружены две закладки. Теперь – спешно вызванная спецгруппа шестнадцатого управления КГБ проводила полный технический контроль здания. И. как узнал старший прикрепленный товарища Алиева – не факт, что даже до вечера управились бы.

Подслушивающие устройства были размещены без ума. Одно – нашли в комнате, прилегающей к кабинету секретаря ЦК по идеологии, товарища Лигачева, второе – нашли в приемной Разумовского, заведующего отделом партийного строительства и кадровой политики ЦК. Если второе еще как то можно было объяснить – хотели знать о кадровых решениях, то первое… Алиев знал, что вокруг секретаря по идеологии – собрались форменные подонки, держащие фигу в кармане и полностью провалившие работу на идеологическом фронте. Знал он, например, что в той комнате, где обнаружили закладку – стоял японский телевизор с видеомагнитофоном и на нем, в рабочее время, проигрывались художественные фильмы зарубежного производства, посмотреть которые набивалась полна комната. Ходили слухи, что на нем смотрели Эммануэль – мечту любого советского владельца видеомагнитофона. Размещать там закладку было глупо – если только не хотели потом передать записи на Радио Свобода и вызвать скандал.

Как бы то ни было – вся первая половина дня у Председателя Президиума Верховного Совета – была теперь свободна, что случалось нечасто. И он решил навестить Ясенево.

Председатель ПГУ КГБ Ахмад Хасанов, уже внутренне обжившийся в новой роли защитника советского государства – принял Алиева приветственно, выставил чай, лепешки и свежий гранат. После небольшого завтрака – двое, в чьих руках теперь была вся реальная внешняя политика СССР – вышли прогуляться меж сосен. Сосновая роща, высажена руками сотрудников ПГУ еще при переезде в это здание – уже подросла и радовала глаз.

– В Ираке – заметил Алиев – мы играем на грани фола. Даже за гранью. Саддам был в шаге от того, чтобы штурмовать наше посольство.

– Это хорошо – кивнул председатель ПГУ

– Чего в этом хорошего?

– Мы никак не можем понять – сказал Хасанов – что политический деятель может быть либо нашим, либо не нашим. Саддам – не наш.

Алиев не стал спорить

– Что у нас в Иране?

– Работа идет.

– И это всё?

– Все. Скажу сразу, Гейдар, когда будет результат и будет ли он вообще – не знаю.

Алиев покачал головой

– Не лучший ответ.

– Послушай, Гейдар… – сказал бывший судья Верховного суда Азербайджана – вот чем больше я на вас смотрю, тем больше удивляюсь. Седьмого ноября – вы что празднуете?

– Великую Октябрьскую революцию. А ты – нет.

– Революцию… – не стал конкретизировать судья – государство построено на обожествлении революции, ей вы молитесь так, как другие люди молятся Аллаху. Отчего же вы забыли, как происходят революции? Как надо делать революцию. Когда люди верят в Аллаха – они читают Коран и хадисы. А вы во что верите?

Алиев долго молчал. Они остановились в самом конце аллеи, вдалеке – маячила охрана

– Иногда я думаю о том, во что веришь ты, Ахмад – сказал Алиев – и как ты живешь. Как ты смог дожить в СССР до таких лет. Ведь это наверно тяжело – жить там, где все чужое.

– Откровенность за откровенность. В той стране, где родились ты и я – революции молятся семьдесят лет. А Аллаху молились – больше семисот. Так кто из нас жил там, где все ему чужое? Ты или я?

Алиев не нашел, что ответить. Он искренне верил в то, что делал – но иногда приходил в отчаяние от вязкого, безвыходного месива, в которое упирался при попытке что-то изменить в своей родной республике. По его приказу – министра внутренних дел республики расстреляли в подвале министерства без суда – но это не остановило коррупцию. Он запретил сыновьям юристов поступать на юридический – но это не остановило кумовщину. Его люди рыскали по районам подобно волкам, громя нелегальные производства – но это не остановило черный рынок. Азербайджанцы жили как бы в двух мирах, чувствуя себя совершенно свободно и в том и в этом. В одном – они ходили на демонстрации, отправляли детей в Артек и перевыполняли планы. В другом – они досконально знали, кто бай, а кто нет, и кто может чем-то заниматься – а кто не смеет даже и подумать об этом. Проблема была не в таких как Хасанов, который в республике был и коррупцией и судом одновременно – а том, что огромная доля населения республики признавали право Хасанова быть таким, какой он есть. Бессмысленно насаждать закон, если он никому не нужен…

– Хомейни вот-вот умрет – нейтральным тоном сказал Алиев – у нас появится шанс.

– Возможно. А возможно и нет.

– Но почему?