Ближний круг

– Точно. Информацию. Вон там, стоит картонная коробка. Под ней – фотография. Взгляните, думаю, будет интересно…

Гас Авратакис отодвинул в сторону коробку с пивом – оно было в стеклянных бутылках без этикеток, действительно, какое-то особенное. Вгляделся в фотографию. Черно-белая, потертая, она изображала группу мужчин с оружием, в полевых костюмах и с вымазанными камуфляжным гримом лицами. Они стояли на фоне какого-то здания и смотрели в объектив прямо и жестко. Типично фронтовая фотография.

– Где это снято?

– Танг Сон Нат, штаб – квартира Группы исследований и наблюдений. Там запрещалось снимать, но там вообще то много чего запрещалось, и без толку.

Полковник взял длинный пруток, пошевелил рдеющие под решеткой для барбекю угли. В траве, которую давно уже не стригли – шелестели цикады, вкусно пахло дымком и горячим жиром, багровое солнце клонилось к земле.

– Черт, как только я думаю, что мы все это можем потерять благодаря распоясавшимся большевикам, просто кулаки сжимаются – проницательно сказал Авратакис, стараясь затронуть самое сокровенное в душе полковника спецвойск

– Да уж… – невесело сказал Дайни – мне довелось встретиться в Сеуле с одним парнем, который сумел смотаться отсюда. Люди плывут на камерах, на самодельных плотах, тонут. Только бы подальше от чарли[55]. Не все спаслись.

– Вы там были?

– До самой эвакуации. Дерьмо еще то. Страшные были времена, мистер шпион, страшные. А вы?

– Стажер при посольстве в Сайгоне.

Полковник понимающе кивнул головой. Авратакис соврал – но полковник этого не знал, а сам специальный представитель директора ЦРУ считал, что ложь во благо – и не ложь вовсе.

– Феникс[56] застали?

– Если я скажу вам, мне придется вас убить.

Полковник невесело усмехнулся

– Кажется, сосиски готовы

За сосисками – настоящими, дареными, с отметками от прутьев раскаленной решетки, истекающими жиром, политыми настоящим армейским Табаско[57], под нефильтрованное пиво, которое полковник где-то ухитрился достать – Авратакис снова напомнил полковнику о Танг Сон Нате. И о фотографии, которая там была снята. Полковник помолчал, потом все же принялся рассказывать.

– Нас называли группа Айдахо. Она и есть на этой фотографии… не вся конечно. Группа глубинной разведки. Мы проникали в тылы Въетконга, находились в джунглях неделями. Задачи… разведка, наведение на цели бомбардировщиков, саботаж, дезинформация, спасение пленных. Мы бывали в Лаосе, в Камбодже… не один раз и на чертовой тропе Хо Ши Мина. У нас был сформированный костяк – но иногда нам придавали специалистов… их называли «соло». Те, кто играет в одиночку. Ким был как раз из таких.

– Его звали Ким?

– Точно. Капитан Роберт Ким… мы его так называли, хотя у него совсем другое имя. И он не капитан… по крайней мере не в нашей армии. Он так проходил по кое-каким документам, потому что проще, когда у каждого есть нормальное английское имя.

– Странная фамилия. Вы можете показать мне его?

Полковник забрал фотографию, жирным пальцем ткнул в одну из камуфлированных фигур. Он был все дальше и дальше от этого дворика на задах базы Форт-Драм. Он был там, в пропахшем дождем и горелым дерьмом Вьетнаме, в комплексе Танг Сон Нат. Среди своих.

– Вот он.

– Кто он? Я имею в виду по национальности.

– Не похож, да? Он наполовину американец, наполовину кореец. Южный кореец. Его отцом был американский солдат.

Полковник снова замолчал, куснул нанизанную на заостренную палочку сосиску.

– Так вот, он сначала был в дивизии «Белая лошадь», южнокорейцы прислали целую дивизию бороться с комми. Они то знали, что такое комми и какой кошмар они приносят, если приходят на твою землю. Девятая механизированная дивизия южнокорейской армии. Европейцы, эти чистенькие ублюдки тогда предпочитали нас кусать – а южнокорейцы помогли. Он был в ней, еще совсем юнцом. Потом – когда нас стали поливать дерьмом даже в собственной стране, когда начались ублюдочные расследования по Фениксу, какие-то слушанья в Конгрессе – никто уже не хотел выполнять грязную работу. А выполнять ее было надо, потому что это война, твою мать!

Полковник с яростью стукнул по столу кулаком, Гас Авратакис едва успел придержать, чтобы тарелки и то, что было в них – не полетело на землю. Его как то развезло – было и совсем ни с чего, выпили то – по бутылке пива.

– Я понимаю, сэр.