Читаем Блондинка полностью

Баки сказал, что сегодня утром записался в торговый флот. И еще сообщил, что, по всей вероятности, через шесть недель он отплывает. Кажется, в Австралию. Японию скоро оккупируют, а там и войне конец. Он давно уже хотел поступить на службу, и она это знала.

Баки сказал, что это вовсе не означает, будто бы он не любит ее. Совсем наоборот, он ее любит, просто безумно. И это вовсе не значит, что он с ней несчастлив, потому что он счастлив. Счастливее не бывает. Вся их жизнь была сплошной медовый месяц, но ему хотелось большего.

Ты живешь в определенный отрезок истории. Если ты мужчина, то должен исполнить свой долг. Должен послужить своей стране.

Черт, Баки прекрасно понимал, как банально это звучит. Но в душе знал, что так оно и есть.

Он видел боль на лице Нормы Джин. Глаза ее наполнились слезами. Баки чувствовал себя до тошноты виноватым, но в то же время торжествовал. Ликовал! Дело сделано, он уезжает; он почти уже свободен! Не только от Нормы Джин, еще от Мишен-Хиллз, где прожил всю свою жизнь, от родственников, вечно стоящих над душой, от завода, где он застрял в машинном цеху, от кислой вони зала для бальзамирования. Никогда и мысли не было закончить свои дни бальзамировщиком! Кто угодно, только не я.

Норма Джин повела себя на удивление сдержанно. Лишь сказала грустно:

– Ох, Баки. Ох, Папочка, я все понимаю.

Он сгреб ее в объятия, крепко прижал к себе, и оба вдруг расплакались. Раньше Баки Глейзер никогда не плакал! Даже когда в старшем классе сломал лодыжку на футбольном поле. Они опустились на колени на неровный линолеум кухни, который Норма Джин так тщательно мыла и скребла, и стали молиться. Затем Баки помог Норме Джин подняться, подхватил на руки и отнес заливающуюся слезами в спальню. А она крепко обнимала его за шею. Так прошел первый день.

Он здорово вымотался во время ночной смены и сразу провалился в глубокий сон. Но от этого сна его пробудили неуклюжие детские пальчики, поглаживающие его член. Ему снился странный сон: какой-то ребенок смеялся над ним и на лице ребенка было написано отвращение. Только тут Баки заметил, что на нем одна футболка, а зад голый, ничем не прикрыт, и находятся они где-то в общественном месте, где полно людей и все на них смотрят. И Баки оттолкнул этого ребенка, вырвался от него и только тут с удивлением обнаружил рядом в темноте Норму Джин. Тяжело дыша, она поглаживала и подергивала Большую Штуковину, потом положила ему на ногу теплое бедро, прижалась животом и пахом, постанывая: Ох, Папочка! Ох, Папочка!

Она хотела ребенка, это ясно, и по спине Баки пробежали мурашки. Эта обнаженная, стонущая рядом с ним женщина была одержима одним лишь желанием, неприкрытым, неумолимым и безжалостным, – как сила, втягивающая его в глубины неизведанного, навстречу возможной смерти, в непроглядные воды того, что сам Баки называл «историей» – за неимением другого, более подходящего названия. Баки грубо оттолкнул Норму Джин, сказал, чтобы она оставила его в покое, что он в кои-то веки хочет нормально выспаться, ведь ему вставать в шесть утра. Норма Джин, похоже, не слышала. Вцепилась в него, покрывала его бешеными поцелуями; и он снова отпихнул ее, как впавшее в охоту животное, обнаженное животное в охоте. Член, стоявший во время сна, теперь обмяк; Баки прикрыл пах, свесил ноги с кровати и включил свет: 4:40 утра. Он снова выругался в адрес Нормы Джин, а та в свете лампы лежала скрючившись, одна грудь вывалилась из ночнушки, лицо красное, зрачки расширенные, и тут ему вспомнилась та, другая ночь, и он подумал: По ночам она сама не своя. Словно не она, а близнец, которого мне не положено видеть. Она и сама себя такой не видит, ничего о себе такой не знает.

Баки так и трясло, однако он все же умудрился взять себя в руки и почти что рассудительным тоном сказал:

– Черт побери, Норма Джин! Ведь мы вчера все обсудили. Я в деле. Я уезжаю.

Норма Джин крикнула:

– Нет, Папочка! Не бросай меня! Я умру, если ты меня бросишь!

– Не умрешь ты раньше положенного срока, – сказал Баки и отер потное лицо простыней. – Ложись, успокойся, и все будет о’кей.

Но Норма Джин не слышала. Снова со стоном вцепилась в него, прижалась грудью к его потной груди. Баки передернуло от отвращения. Ему никогда не нравились слишком сексуальные, агрессивные женщины; он ни за что не женился бы на такой. Он думал, что берет в жены милую, застенчивую девственницу – и вот нате вам пожалуйста! Норма Джин пыталась оседлать его, терлась о него бедрами, не слышала его или просто не желала слышать, извивалась, дрожащая и напряженная. И Баки стало совсем уж тошно, и он заорал ей прямо в лицо:

– Да прекрати ты! Перестань! Корова больная, смотреть противно!

Перейти на страницу:

Все книги серии Большой роман

Я исповедуюсь
Я исповедуюсь

Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления. Однако оказывается, что история жизни Адриа несводима к нескольким десятилетиям, все началось много веков назад, в каталонском монастыре Сан-Пере дел Бургал, а звуки фантастически совершенной скрипки, созданной кремонским мастером, магически преображают людские судьбы. В итоге мир героя романа наводняют мрачные тайны и мистические загадки, на решение которых потребуются годы.

Жауме Кабре

Современная русская и зарубежная проза
Мои странные мысли
Мои странные мысли

Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». Новый роман Памука «Мои странные мысли», над которым он работал последние шесть лет, возможно, самый «стамбульский» из всех. Его действие охватывает более сорока лет – с 1969 по 2012 год. Главный герой Мевлют работает на улицах Стамбула, наблюдая, как улицы наполняются новыми людьми, город обретает и теряет новые и старые здания, из Анатолии приезжают на заработки бедняки. На его глазах совершаются перевороты, власти сменяют друг друга, а Мевлют все бродит по улицам, зимними вечерами задаваясь вопросом, что же отличает его от других людей, почему его посещают странные мысли обо всем на свете и кто же на самом деле его возлюбленная, которой он пишет письма последние три года.Впервые на русском!

Орхан Памук

Современная русская и зарубежная проза
Ночное кино
Ночное кино

Культовый кинорежиссер Станислас Кордова не появлялся на публике больше тридцати лет. Вот уже четверть века его фильмы не выходили в широкий прокат, демонстрируясь лишь на тайных просмотрах, известных как «ночное кино».Для своих многочисленных фанатов он человек-загадка.Для журналиста Скотта Макгрэта – враг номер один.А для юной пианистки-виртуоза Александры – отец.Дождливой октябрьской ночью тело Александры находят на заброшенном манхэттенском складе. Полицейский вердикт гласит: самоубийство. И это отнюдь не первая смерть в истории семьи Кордовы – династии, на которую будто наложено проклятие.Макгрэт уверен, что это не просто совпадение. Влекомый жаждой мести и ненасытной тягой к истине, он оказывается втянут в зыбкий, гипнотический мир, где все чего-то боятся и всё не то, чем кажется.Когда-то Макгрэт уже пытался вывести Кордову на чистую воду – и поплатился за это рухнувшей карьерой, расстроившимся браком. Теперь же он рискует самим рассудком.Впервые на русском – своего рода римейк культовой «Киномании» Теодора Рошака, будто вышедший из-под коллективного пера Стивена Кинга, Гиллиан Флинн и Стига Ларссона.

Мариша Пессл

Детективы / Прочие Детективы / Триллеры

Похожие книги