Блондинка в Париже

Лучше бы согласилась на предложение Володи. Он звал переехать к нему в Екатеринбург и заняться милыми женскими делами — обустройством и дизайном квартиры, шопингом, организацией приятного быта для мужчины. Мужчине хотелось возвращаться вечером домой к накрытому столу. И чтобы я сидела рядом, пока он ест, большой и уставший, и с благоговением внимала его речам. Семейная идиллия!

Ишь чего удумал!

Нет уж. Проще умереть, чем согласиться на такое счастливое существование…

Раздобыть бы денег побольше и закачать их в мой новый бизнес. Я бы тогда развернулась… Хотела взять в долг у Константинова — отказал, негодяй. Не хочет, чтобы моя фирма развивалась и расширялась, говорит, тогда вообще меня не увидит. И он прав. Даже сейчас мы с трудом находим время друг на друга…

…В кровати, проверив электронную почту и ответив на семь важных писем, наконец, открыла книгу. Так, почитаем дальше. Все мои производственные проблемы кажутся такими мелкими на фоне страданий Энни.

«…Конечно, я не могла думать ни о чём другом, будущий ребёнок занимал все мои мысли. Милый Луис оставил мне подарок, я радовалась и ужасалась одновременно. Что со мной будет? Что будет с ребёнком? Несмотря на перспективу стать матерью-одиночкой, я твёрдо решила оставить малыша. Мне уже исполнился двадцать один, я была совершеннолетней. В крайнем случае, подумала я, брошу учёбу.

Самым важным было скрыть факт беременности от Элизабет. Я боялась глобальной истерики. Учитывая мою пухлость и шарообразность, скрывать новое состояние можно было до самых родов. Но тётя моментально меня расшифровала…

Как ни странно, грандиозного скандала не последовало, бушевать она не стала. Это было удивительно и непонятно, и мне бы следовало насторожиться. Но я по глупости неправильно истолковала поведение Элизабет: решила, что наконец-то в ней зашевелились человеческие чувства. Она никогда не любила меня, но перед будущим малышом не смогла устоять. Её это тронуло, она оттаяла. Возможно, с возрастом в Элизабет, наконец-то, пробудился материнский инстинкт, и ей захотелось взять на руки крошечное существо, позаботиться о нём…

Да, вот до какой степени я была наивна! Как я могла подумать такое об этой коварной гадине!

Прошла неделя — непривычно мирная и тихая, без скандалов и обвинений — и мне вдруг стало плохо. Перед глазами пульсировали красные медузы, голова кружилась, сердце ухало в груди. Меня рвало каждые пять минут.

— Токсикоз, — диагностировала Элизабет

Но с токсикозом я уже познакомилось раньше. Это было что-то другое. Когда я потеряла сознание, меня увезли в больницу. Там я пришла в себя под капельницей. Женщина-врач смотрела с сочувствием и хорошо скрываемым презрением:

— Вы могли бы избавиться от нежелательной беременности менее варварским способом, — сказала она.

— Что?

— У вас был небольшой срок. Вам нужно было обратиться к врачу. А вы едва не отправились на тот свет.

— Но я хотела ребёнка! — сквозь слёзы воскликнула я.

— То есть, вы по ошибке выпили… — врач взглянула на планшет с листком и произнесла замысловатое название.

Теперь всё стало ясно. Элизабет меня отравила, чтобы спровоцировать выкидыш. Чудес не бывает — тётя осталась верна себе, она не изменилась. А я лишилась ребёнка.

Измученная, опустошённая, я смотрела на прозрачный пластиковый пузырь на штативе. От него к моей руке тянулась тонкая трубка. За стеклянной стеной, наполовину прикрытой жалюзи, без конца происходило какое-то движение, в открытую дверь врывались голоса врачей и посетителей.

— Наверное, я что-то перепутала… Этот ребёнок… Он был мне нужен… Я мечтала о нём, — всхлипнула я. Слёзы градом покатились по щекам.

Врач сокрушённо покачала головой. — Я вызову для вас психолога

Итак, Элизабет сама подписала свой смертный приговор. Теперь я дойду до конца, ничто меня не остановит…»

— Это мы уже проходили, — скептически хмыкнула я. — Убью, отомщу… И так далее. Давно бы съехала от подлой грымзы, сняла квартирку и начала жить своей жизнью. Тогда бы и ребёнка сохранила. Ненавидит тётку, но цепляется за неё, как репей за шерстяную кофту.

***

Отложив книгу в сторону, я вновь переключилась с проблем Энни на мои собственные. Как же неудачно сложился сегодняшний вечер! Подлый Геннадий Ильич — он не оставил мне никаких шансов. Я вспоминала, как заискивала перед ним в ресторане, как обольстительно вздыхала и отпускала утончённые комплименты, и сама себе становилась противна… Совершенно зря растрачивала энергию… Несколько лет назад Геннадий Ильич был бы обречён пасть жертвой моего сокрушительного женского обаяния. Почему же сейчас легко обошёл все ловушки?

Ускользнул от меня так же, как и француз Борис Лантье.

Банальное объяснение — я вышла в тираж и перестала интересовать мужчин — с негодованием отмету в сторону. Это всё ерунда. Я выгляжу ослепительно, да к тому же ещё и блондинка.

Наверное, здесь другое. Неужели в моих глазах виден отсвет недавнего поражения? Как трудно истребить воспоминания о крахе и разорении — конечно, я всё ещё переживаю. И мужчины, наверное, это чувствуют.