Блондинки моего мужа

– Любила раньше, – фыркнула Маша, – Наивная была. Идеалистичная. А потом посмотрела, как они себя перед умирающим ведут, и разлюбила. Ваш Лихогон, еще когда Роберт Альбертович только слег, уже в приемной с Леонидом новые условия работы обсуждал. Дескать, владелец фирмы-клиента меняется, значит нужно кое-что обсудить…

– Просто Петр разбирается в медицине, не страдает сентиментальностью и имеет здравый подход к делам, – вдруг вступился за бывшего одноклассника Георгий, – Видимо, по виду вашего Роберта сразу было понятно, к чему всё идет. А смертей Петр в жизни видел столько, что распускать слюни даже на собственных похоронах не станет.

– Наш Лихогон действительно никогда не отличался корректностью или чуткостью, но неужели это повод так плохо про него думать? – изумилась я, – Он ведь действительно помогал своим клиентам.

– Не знаю, – снова насупилась Маша, – Не нравится он мне. Смотрит, как на пустое место, и из-за конвертиков придирается… Я думала, все детективы такие, – тут Машины глаза ожили и потеплели. Она обратилась к Георгию, – А вы оказались другой. Не пустой. И не корыстный вовсе… А про Катю я вообще молчу. В общем, невыносимо стыдно мне было вас обманывать. А тут еще Артем. Сначала я просто подумала: “Талантливый на выдумки мальчик. Вот бы его к нам в Академию. Или просто мне в советчики для сценариев…”. А потом, когда лучше Артема узнала, то… Знаете, в меня многие влюблялись, но никогда это не было настоящим чувством. Если что-то ради меня и делали, то причитали потом полжизни о том, как я дорого обошлась. Вот Ленька Пёсов, согласился помочь мне с завещанием, и, хотя полгода уже таскается за мной, как безумно влюбленный, все равно потребовал долю в прибыли. Да еще ворчит всякий раз, мол, вот какие трудности он ради меня терпит…

– Как Ленька Пёсов? – не выдержала я, – Это который?

– Тот, что мой одногруппник. С него все и началось. Он ведь племяннику Роберта Альбертовича полным тезкой является.

– Значит их двое, и оба настоящие, – я быстро достала блокнот и принялась записывать.

– А Артем, – Мария прибывала в своих мыслях, – Артем так смело бросился в тот неравный бой… До этого я еще сомневалась. Ну, думаю, парень, как парень. Приятный, конечно, интересный… А после того случая, я сразу все поняла. В общем, нельзя так. НЕ должна я была его обманывать…Я не хотела, вот правда, не хотела…

Прежде чем Улавливающий Тупик снова набросился на меня, в разговор вступил Тёмка.

– Я ей про любовь, а она в слёзы, – втолковывал он Георгию, – “Уйди”, – говорит, – “Ты и представить не можешь, какая я плохая. И какая твоей любви, типа, недостойная”. Ну, как же недостойная, если я никогда, типа, ни к кому такого серьёза не чувствовал?

Зная Артема, можно было сказать, что произнесенная фраза являлась для него отчаянным признанием.

– Рассказала мне Маша, что нам, типа, вместе не быть. Типа, злое провидение сожгло лягушачью шкурку, и придется теперь красавице-Марии, типа, отправляться за тридевять земель.

Иногда от Тёмкиных “типа” меня начинало откровенно типать.

– Говорит, типа, вы её уже почти рассекретили, чему она в душе даже рада, потому как сама вас больше обманывать ну никак не может. А меня – так, типа, тем более. Потому что я хороший!, – Тёмка блаженно заулыбался, вспоминая, – Так, типа, и сказала: “Какой же ты Артем все-таки хороший!”. Представляете?

Вот уж никогда не ожидала, что наш циничный Тёмка может так сильно напоминать трепещущую от любой похвалы любимого человека Лизавету.

– Я, наконец, выспросил в чем, типа, дело. Мария мне все рассказала. Призналась, типа. “Теперь”, – говорит, – “Они про Академию узнают и сразу же меня рассекретят. Но это и к лучшему. Не могу больше чувствами таких добрых людей спекулировать. Уходить мне надо. Даже если бы не разоблачили, все равно б ушла. От стыда. Насовсем. Никогда мы с тобой больше не увидимся. А как жить без тебя, не знаю…” Так и сказала… Представляете? – волнуясь особенно сильно, Тёмка забывал о своем “типаньи” и я отдыхала, – А я, как услышал, что никогда больше её не увижу, так… В общем, что-то такое на меня нашло нехорошее… Знаете, кричал, кулаком по столу стучал. Не помню уж, что именно кричал.

– Кричал ты следующее, – любезно подсказала Мария, и принялась цитировать без особого выражения – “Да разве ж так можно? Кто же так с людьми поступает? Разве ты можешь такой оказаться? Ведь я в тебя поверил. Первый раз в жизни такое. А ты? В душу влезла, а потом бежать? Что ж мне теперь, вешаться что ли? Нет. Ты не можешь оказаться такой. Я ведь люблю тебя.”. Так и сказал. Представляете?

– А потом Маша, типа, долго плакала и рассказывала, почему все это, типа, произошло. Ну, не между нами, а между ею и этим миром. Не виновата она. Один раз ошибиться каждый право имеет! А потом пришли вы. А Мария, вместо того, что б сбежать, решила остаться… А могла бы ведь сделать вид, что а секундочку хочет выйти, воздухом там подышать… А сама б убежать могла. Но осталась. Ради меня. Представляете?