Блондинки моего мужа

– И поэтому тоже. А еще потому, что драгоценности эти Роберт когда-то подарил моей маме. А потом забрал обратно, после её смерти. Не по скупости или от злобы, по черствости и глупости. Ему и в голову не могло прийти, что оставшаяся жить с бабушкой я, могу как-то претендовать на эти побрякушки. А я – могу. Подарки, как говорится, не отдарки… Впрочем, наверное, я не права. Просто мама любила его. Кажется, по-настоящему любила. И поэтому его подарки были ей очень дороги. Как же я должна была отнестись к тому, что теперь мамины любимые вещи достанутся невесть кому? Ладно еще, когда Роберт забрал их обратно себе, а тут теперь собирается передать какому-то совершенно неизвестному человеку. Хотя, может, я попросту пытаюсь оправдать свои грехи… В любом случае, некоторые права на это наследство у меня имеются, а от всего остального я бы с легкостью отказалась. Думаю, на таких условиях, Леонид Маркович, не желая громких скандалов и судебных тягот, согласился бы порешить дело компромиссом. Он ведь отличается редкой расчетливостью.

Мне не слишком нравилось, как отзывается эта юная дама об окружающих, поэтому я решила вступиться за г-на Пёсова.

– Не думаю, чтобы это было плохое качество для бизнесмена, – проговорила я.

– По-моему это плохое качество для любого человека, – возразила Маша, но тут же спохватилась, – Ну вот, опять. Видите? Такое со мной происходит все время. Вот как не понравится мне кто-то, так ничего с этим не могу поделать. С горячностью бросаюсь его обвинять его во всех грехах, хотя он, может и не виноват вовсе. Это у меня такой комплекс обиженности на весь мир. Я в книжке по психологии вычитала. Но что же я могу поделать, если я так устроена? – Мария невинно захлопала ресницами, и я, купившись на это обаяние, почувствовала облегчение.

“Если она сама осознает, что не права, значит не все еще потеряно”, – оптимистично заметил кто-то внутри меня.

– Будем лечить! – смеясь, провозгласил Артем.

– Ты ж ветеринар, – язвительно напомнила я.

– Ну, я ж, типа, не все время на ветеринара учился, – нашелся Артем, – Я ж только в последние годы перевелся. Когда люди уже осточертели. И потом, что людей, что животных… Всех надо лечить. Сугубо, типа, медицинскими методами. Любовью и заботой.

– Опять пошло поехало! – возмутился Георгий, – С вами просто невозможно работать, сплошная любовь в головах. Кто о деле рассказывать будет? Итак, – Георгий уставился на Машу, стараясь телепатически передать ей свою сосредоточенность, – Сначала ты поняла, что твой поклонник и одногруппник является полным тезкой племянника Роберта Альбертовича, потом подслушала формулировку завещания…

– А потом Роберт умер, и из довольно прозрачных намеков Леонида Марковича я поняла, что меня собираются выгнать на улицу. Говорю же, нет у человека души, сплошные расчеты. “Понимаете, Мария”, – якобы просто рассуждая вслух, говорил Пёсов, – “Даже если предположить, что за время работы у нас вы в совершенстве освоили профессию секретаря, то никак нельзя не учитывать возрастной фактор. Вы еще слишком молоды. Впереди любовь, замужество, декретный отпуск. Какой фирме выгодно держать сотрудника, заранее будучи уверенной, что сотрудник этот вскоре отойдет от дел”. Так и говорил! А его личный секретарь – сорокалетняя грымза, из породы тех, что одеваются, как старшеклассницы, а выглядят, как покойницы – ехидно так скалилась и записывала каждое слово шефа.

“Надо же, как забавно”, – пронеслось в голове у меня, – “Человек все время попадает в те условия, которые ему наименее удобны. Лизавету не принимали на работу из-за того, что она давно уже вышла из юного возраста, а Марию хотели уволить как раз из-за противоположной причины: слишком молода. Причем, ни то, ни другое, нельзя считать объективными приоритетами при приеме на работу. Похоже, что судьба попросту воспитывает нас. Каждому подсовывает именно те трудности, с которыми ему сложнее всего справиться. Эх, знать бы еще, для какого такого боя нас так тренируют…”

– И вот тогда-то я все и придумала. Пошла к своему Леньке, так, мол, и так, говорю. Дело есть. А он к тому времени как раз конкурс выиграл. Причем не по основному профилю, а по режиссуре. Что странно. Потому как сценарист Ленька блестящий, а режиссер крайне посредственный. Но кто их там в этой комиссии разберет? В общем, наша местная киностудия обязалась всячески сопутствовать в съемках дипломной работы победителя. И технику ему выделять стали, и даже реквизит из своих личных запасов. Так родилась идея съемок подстроенной бандитами автокатострофы. К тому времени я уже собрала достаточно информации о вашем “Order”е, чтобы предсказывать некоторые ваши реакции. Подбросить Георгию на участок письмо с извещением о том, когда бандитский Кузен посетит меня – легче легкого.

– Но ведь это письмо ветром принесло… – обиженно проворчал Георгий.