Блудное художество

Меж тем Алехан рассказывал, как его офицеры, Кристенек и Осип де Рибас, выследили самозванку, вошли к ней в доверие и подготовили путь для графа Орлова. Дунька не знала ни имен, ни названий городов, и очень скоро перестала понимать - Архарову, впрочем, тоже не все было ясно. Не мог он взять в толк - неужто не было иного пути заманить мошенницу на судно, кроме как предлагать ей руку и сердце. Очевидно, не было - по словам Орлова, чуть не вся Италия была от нее в восторге и преданные дворяне берегли ее, как зеницу ока. Уж до того берегли, что возникали всякие подозрения - кто-то незримый занимался этой охраной. И Орлова одобряли постольку, поскольку полагали - рука об руку с новоявленной российской государыней Елизаветой Второй воссядет он на престол огромной империи…

Он же, отправив пленницу в Россию, застрял в Италии.

– Мне и без авантурьеры забот хватало, - сердито сказал Алехан. - Шум, гам, все меня кроют последними словами, а на мне переселенцы висят, как чугунные вериги, - изволь отправить в Россию молдавского господаря супругу Роксандру с семейством, да константинопольского патриарха Софрония со свитой, да еще приблудились арабы какие-то, черногорцы, греки, албанцы, и каждым изволь заниматься…

И тут Дуньку озарило - она вспомнила еще одно захаровское французское словечко.

– А ля гер ком а ля гер, - вдруг сказала она.

Алехан, который беседовал, в сущности, с однии Архаровым, а на Дуньку почти не глядел, повернулся к ней, да и Архаров на нее уставился.

– Слыхал, брат? Фаншета-то в самый корень зрит. И точно - на войне как на войне, - перевел Алехан, сообразив, что обер-полицмейстер и настолько-то французского не знает, чтобы простую поговорку перевести.

Тут он ошибся - Архаров бы перевел, но - подумавши, потому что каждое слово поодиночке он уже знал.

Дунькино вмешательство как-то неожиданно ловко завершило беседу. Время было позднее, Архаров велел Меркурию Ивановичу готовить ночлег для знатного гостя. Отдавая распоряжения, он потихоньку поглядывал на Алехана и увидел-таки то, что ожидал увидеть: граф при слове «постель» невольно бросил взгляд на Дуньку.

Ну что же, подумал Архаров, Дунька своего добилась, не зря же так упорно сидела за столом с мужчинами и ковыряла один апельсин за другим. Стало быть, так надо. Не хватать же ее за косу.

Он даже не слишком огорчился - после бурного дня до того уже хотел спать, что ему Дунькины проказы сделались почти безразличны. Да и кто станет думать о девке, когда в полицейской конторе такие события, появление сухарницы из сервиза графини Дюбарри, бегство Демки Костемарова… Угодно ей разделить ложе с графом Орловым - ее забота, самой потом сию затею расхлебывать. Опять же - он ее сюда не звал, примчалась потому, что ей в голову втемяшилось… ну и Бог с ней, невелика потеря…

К тому же, Архаров превосходно сознавал, что не может быть ривалем графу Орлову, которого самые знатные придворные дамы в постели пускали. Ну, стало быть, и Дуньку не минует чаша сия… добегалась, егоза…

Но в том, как грузно поднялся Архаров со стула, как поплотнее запахнул шлафрок, в отяжелевшей походке, в сонном взгляде было некое преувеличение - по крайней мере, увидь Архаров господина, который столь натурально засыпает на ходу, весьма внимательно бы к нему пригляделся. И сказал бы, пожалуй, что господин несколько обижен, неплохо скрывает обиду свою, и, будучи в душе философом, гасит ее всеми доступными средствами.

Дунька растерянно глядела в спину уходящему из столовой Архарову. Она решительно ничего не понимала - вроде между ней и графом не произошло ничего такого, что заставило бы Архарова гордо удалиться, уступая женщину другому кавалеру.

К сожалению, Дунькин жизненный опыт был невелик, а уж находиться в положении добычи между двумя соперниками ей и вовсе ни разу не доводилось. Сперва за нее все решала Марфа. Потом было время, когда Дунька, уже став Фаншетой, мужским полом пренебрегала - постельные игры после житья у Марфы ей были неинтересны. Затем Гаврила Павлович сделал ее своей мартоной - и ее такое положение дел весьма устраивало. Тем более, что старый проказник завершил ее амурное образование, и ей с ним жилось неплохо. Так и вышло, что в ее жизни не было обычнейшего кокетства, известной всем барышням галантной игры с двумя и с тремя вздыхателями разом, когда одного ободряешь взглядом, другому надежду подаешь улыбкой, третьего с ума сводишь равнодушием. А будь Дунька поопытнее - то сразу бы уловила архаровское смурное настроение и не доводила бы дела до его молчаливого ухода.