«Блудный сын» и другие пьесы

П а б л о. «По милости герцога де Сантандера мы передаем вам труп…»

П е д р о. Лошадям задали корм на конюшне.

П а б л о. Они прискакали из Маританы. Путь немалый.

Глубокая пауза. Фелипе обвис на подлокотниках кресла. Глаза закрыты. Женщины стоят возле стола.

С у а н ц а. Повесили испанского дворянина: дурной знак для страны. Подождите, пожалуйста!

М а р г е р и т а (резко возражает ему). Нет! Я сделаю все, что надо!

П е д р о. Индейцы взяли труп.

С у а н ц а. Что вы собираетесь делать, донья Маргерита?

М а р г е р и т а. «Покойника — женщинам!» — говорили раньше в этих краях. (Показывает на неподвижного Фелипе.)

Оставайтесь с ним!

К а э т а н а. Мужчины делают детей и мертвецов, а мы обмываем и тех и других. (Стоит совсем рядом с Маргеритой. Создается впечатление, что она хочет до нее дотронуться. Долгий, испытующий взгляд.)

Маргерита едва заметно кивает. О б е  уходят. П е д р о  и  П а б л о  за ними. Суанца подходит к Фелипе.

С у а н ц а. Мы знали, что это случится…

Его слова остаются без ответа. Во дворце поднимается шум: хлопанье дверей, отдельные выкрики. Все еще воет пес.

Будьте так же спокойны, как до сих пор…

Ф е л и п е (наконец открывает глаза; моргая смотрит на Суанцу, говорит тихо, инфантильно, даже с оттенком усмешки). Но ведь я спокоен…

С у а н ц а. Вот и хорошо!

Ф е л и п е. Раньше мы не вешали своих людей.

С у а н ц а. Конечно!

Ф е л и п е. Мы оденем его в черный бархатный костюм с манжетами из фламандских кружев…

С у а н ц а. Да.

Ф е л и п е. Катафалк пускай поставят на верхней площадке!

С у а н ц а. Надо принять во внимание, что сейчас жарко…

Ф е л и п е. Боитесь смрада?

С у а н ц а. Посудите сами!

Ф е л и п е. Понятно! Черный бархат… Во время конкисты мне так хотелось носить черный бархатный костюм с кружевами… Он был красивый мальчик…

С у а н ц а. Хотите вина?

Ф е л и п е. Нет!

С у а н ц а. Вы не можете встать?

Ф е л и п е. Нет!

С у а н ц а. Придется!

Ф е л и п е. Встану!.. Чтобы повесить, были нужны очень серьезные основания, вы это знаете!..

С у а н ц а. Почему вы сказали: «Катафалк поставить на верхней площадке…»?

Ф е л и п е. Я не прав?

С у а н ц а. У нас есть и капелла, и церковь!

Ф е л и п е. Он был очень красивый мальчик… По утрам ждал меня возле конюшни… А на самом деле всегда боялся лошадей. Жена попросила его: «Назови самых знаменитых христианских рыцарей». Он ответил: «Святой Георгий и мой отец!»

С у а н ц а. Прекрасно. Помните об этом!..

Пауза.

Ф е л и п е (внезапно кричит во весь голос). Он не будет лежать ни в капелле, ни в церкви!

С у а н ц а. Неужели вы так считаете?!

Ф е л и п е (не слышит его слов; медленно сгибается, бьет себя в грудь; из нее вырываются короткие, приглушенные жалобы). Иисусе, почему ты довел меня до этой черты?! Иисусе, почему твоя кара обрушилась именно на меня?! Иисусе, почему ты взял его?! Иисусе, почему мы во тьме?! Иисусе, доколе?! Иисусе, откуда вокруг такая тьма?! Иисусе…

С у а н ц а. Хватит, дон Фелипе! Окружающий мир, каким бы он ни был, создан не только для вас. Мир…

Ф е л и п е (наконец встает, хватается за стол; его замутненный взгляд, в котором под слоем пепла горит огонь, устремлен на падре Суанцу). А вы знаете, что такое этот мир?..

С у а н ц а. Знаю!

Ф е л и п е. Может быть, и впрямь знаете, но сами себе лжете. Мир, мой дорогой падре, это огромная, черная, смердящая куча дерьма!

На лестнице и в коридорах раздается топот босых ног. Шаги приближаются. Кажется, это длится очень долго. Потом появляются  ч е т ы р е  и н д е й ц а. На грязной попоне они несут труп. В глубине сцены опускают на пол. Еще глубже, в конце ведущего на сцену коридора, стоит небольшая группа индейцев. Их силуэты едва различимы. Пауза.

С у а н ц а. Принесли тело, дон Фелипе. Хотите взглянуть?