Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

А вопрос этот важен не просто для «чистоты риз» – от ответа на него зависит достижение людьми вечной жизни. В самом деле, если Христос – не человек, то Он не мог предать Себя в жертву Себе как Богу за человеческие грехи от имени человеческого рода. Спасение людям был не способен принести ни ангел, ни Бог, если бы Он не стал человеком. То есть, как и во многих других случаях, заблуждение приводит в негодность всю логику, на которой зиждутся тайны искупления и спасения. Увы, признать древнюю ошибку «нехалкидонские» сообщества не готовы – а идти путем туманных компромиссов в вере или просто проигнорировать вопрос об истине не готовы православные.

Впрочем, сохраняющиеся различия не мешают нам общаться и поддерживать друг друга. Иногда «нехалкидониты», составляющие народы, исторически близкие России, даже становились на нашу сторону в дискуссиях с православными греками. Как-то на одном из собраний «Всемирного совета церквей» эллины начали продавливать свои узкие интересы, пользуясь поддержкой западноевропейцев. Среди немногих, кто нас поддержал, были армяне. Один из них после сказал мне:

– Ну слушай, зачем вам этот Халкидонский Собор? Из-за него вы стали друзьями греков, а мы стали друзьями мартышек!

Имелись в виду, очевидно, чернокожие эфиопы и смуглые копты. Общение «древневосточных» между собой, кстати, не является столь интенсивным, как между различными Православными Церквами. И одна из главных тому причин – сугубо национальный характер «нехалкидонских» общин.

Самая территориально близкая из них – это Армянская церковь. И с ней я познакомился уже в начале 80-х годов. Тогда еще и речи не было о создании в Москве ее крупного собора на Трифоновской улице, который открыли в 2013 году (причем построили его гораздо быстрее, чем расположенную рядом новую мечеть). 35 лет назад армяне имели в столице лишь небольшую церковь на своем кладбище, расположенном напротив Ваганьковского. Когда я зашел туда и начал расспрашивать о вероучении, меня сразу же спросили: «Ты армянин»? Собственно, людям другой национальности в этом храме делать было нечего – да их там и не наблюдалось.

В последующие годы с представителями Армянской церкви общаться мне приходилось очень много. Помню Патриарха Вазгена I – уважаемого всем народом старца, избранного на свой пост еще в 1955 году, причем из зарубежной – Румынской – епархии. Этот человек был немногословен, сдержан, но влияние его было огромно даже в советское время – что в самой Армении, что в диаспоре, несмотря на все антисоветские настроения части зарубежных армян. После четырехлетнего правления его преемника – Гарегина I, также выходца из диаспоры, на этот раз ближневосточной, – более пятнадцати лет Верховным Патриархом и Католикосом всех армян является выходец из СССР Гарегин II. Это простой в общении человек, любящий шутку и хорошо ориентирующийся в постсоветских политических реалиях.

При нем я не раз посещал Эчмиадзин – древний центр Армянской церкви. Ключевые труженики всемирной армянской общины живут там в подчеркнутой скромности – до сих пор сказываются ограничения военного времени. Но настоящим богатством в нынешний суетный век становится возможность неспешно беседовать за прогулкой или за аскетичной трапезой, слушать богослужебные песнопения, смотреть на старые рукописи, написанные на староармянском языке. Практически все «нехалкидониты» сохранили изначальную письменность, не перейдя ни на латиницу, ни на кириллицу. Сохранили язык, напевы, литургические традиции. Священники сопровождают всю жизнь этноса – свадьбы, похороны, рождение детей, памятные даты. Зайдите в армянские рестораны в Москве –

во многих из них, рядом с фотографиями «звезд», можно найти изображение Патриарха Гарегина или его брата – московского епископа Езраса. Религиозная и национальная община воспринимаются в армянском народе как одно целое – сколько бы ни говорили современные идеологи о том, что такая связь уходит в прошлое.

Этнорелигиозное единство характерно и для коптов, эфиопов, древних сирийцев. Общины «нехалкидонитов» не стремятся к миссионерству – но довольно ревностно относятся к переходу своих соплеменников в другие конфессии. Переход же в ислам вообще считается предательством и почти никогда не случается.