Бог знает лучше

Время остановилось… Сквозь нас мерцали звезды, бесконечный полет, можете называть это невесомостью, сквозь нереальность.

Никто из людей не был там где были мы. И не будет.

«Лаяли собаки во дворах, квакали лягушки во прудах.

Взгляды, удивленные вослед, а мы летели да все вдаль.

Из четырех голых стен да на вольный на простор.

Да на вольный на простор, подставляя лицо дождю…»

Мы снова стояли, обнявшись, на земле, около алтаря на котором горел огонь. Алиса помотала головой.

‒ Что это было? Мы были… где?

Она смотрела на меня с испугом.

‒ В вечности.

‒ Это где?

Я показал наверх.

‒ Ой, ‒ она подвигала плечами ‒ у меня что-то на спине, посмотри.

Я развернул ее. ‒ Лиска, просто у тебя крылья растут.

‒ Это как? ‒ она вдруг вздрогнула и показала на меня пальцем ‒У тебя самого крылья, белые. Твоя любовь дала их. И где-то далеко-далеко огромный пес с седой шерстью поднял голову в черное небо.

‒ Что же теперь, что мне делать?

‒ Гори в огне, Лиска. Живи да гори… За всех.

Она помолчала. ‒ Слушай, давай, пошли обратно, а то нас потеряли уже поди.

Я кивнул и… Сука, не вовремя. Ноги стали ватными.

‒ Ты что?

‒ Идти не могу.

‒ Ну да… Ты же, подожди, сейчас. Алиса подхватила меня.

‒ Ну-ка давай потихоньку.

‒ Да я…

Она лишь цыкнула на меня. ‒ Да ты, бля… Пошли, что я пьяных мужиков не таскала. Продравшись через кусты, мы выбрались на тропинку.

До забора было уже недалеко, когда из зарослей раздалось довольное урчание.

‒ Что это?

‒ Лиска, беги…

‒ Дырлыно, я не могу, ты же тяжёлый.

‒ Одна беги…

‒ Ага, блядь, сейчас… Давай, миленький, поднатужься.

Урчание стало громче, кусты раздвинулись и из них высунулось нечто из ночного кошмара, похожее на крысу-переростка.

Размером с волка, жёлтая слюна с клыков и горящие уголья вместо глаз. Лиска только взвизгнула. Я оскалился и взялся за рукоятку ножа. Нечто, обиженно рявкнув, исчезло в кустах.

Я уже хотел было загордиться собой, но внезапно стукнулся лбом об забор. Алиса, застонав от напряжения, впихнула меня в дыру, влезла сама и обессиленная плюхнулась на траву.

‒ Блядь, это что вообще было, нахуй? Я чуть не обосралась.

Встав, она пощупала юбку.

‒ Сука, я же мокрая. Ебать, блядь… Не вздумай вякнуть кому. Ты понял?

‒ Да понял я.

‒ Смотри мне… А что за хуйня-то была?

‒ Порождение Тьмы. Понимаешь теперь почему в лесу опасно?

‒ Ну теперь да, понимаю. Сама видела. Подожди, надо же Ольге сказать.

‒ Она знает.

Алиса наморщила лоб. ‒ Ну и за каким хером это сюда припёрлось? Тьма…

‒ Могу только догадываться. За кем-то из вас.

Она снова села. ‒ Господи… Мы-то чего?

‒ Пока не знаю, а догадки строить пустое. Помоги встать.

Вдвоём мы кое-как поставили меня на ноги.

‒ Идти можешь?

‒ Не хватало ещё чтобы ты меня по лагерю таскала. Лучше скажи, на каком языке ты меня обозвала?

– На цыганском. Я же ромна, по маме. Не сообразил?

Выбравшись на дорожку, мы чуть не столкнулись с каким-то мелким, радостно бежавшим по своим пионерским делам. Алиса едва успела перехватить его.

‒ Стоять. Обед был?

‒ Нет. Рано ещё. А… ‒ Скажешь кому о нас…

Пацан вернул челюсть на место.

‒ Алиса, да я никому не скажу…

‒ Тогда свободен.

Я посмотрел вслед убегающему пионеру. ‒ Лиска, ты…

Она тяжело вздохнула. ‒ Знаю, я сама себя боюсь ‒ снова пощупала юбку. ‒ Ну сука… Давай к себе да полежи хоть.

‒ А ты?

‒ А я переоденусь. Главное, чтобы Ульянки дома не было.

Проводив её взглядом, я поплёлся по дорожке к себе домой. Но тут…

‒ Дядька, можно тебя?

Я повертел головой, вроде никого. Уже мерещится началось.

‒ Уля, ты где?

‒ Здесь я. ‒ послышалось из кустов.

‒ Прячусь, вот.

‒ Зачем?

‒ Надо. Лезь ко мне, дело есть.

Надеюсь ей не в лес. Убедившись, что поблизости никого нет, я забрался в кусты.

Увидев меня, Ульянка ойкнула.

– Это чего с тобой?

– Да всё нормально. Чего хотела-то?

Она замялась. – Я это… Я тут… В общем, вот…

– А конкретней?

– Ну… Я из лагеря хочу убежать.

Я уже хотел было спросить ЗАЧЕМ, но вовремя одумался.

– Ты это… поможешь?

Как там говорят? Не можешь остановить, возглавь. Как раз тот случай.

Я помолчал, потом выдал.

– Идея конечно хорошая. Но просто убегать скучно и неинтересно.

Что я несу???

Ульянка удивлённо посмотрела на меня.

– А как тогда интересно, ну-ка рассказывай.

Давай, придумай, что-нибудь. Тут мне вспомнились слова Мику, сказанные ей когда мы спускались с холма. Почему нет?

– Уля, скажи честно… Ты рассвет когда-нибудь встречала?

– Это когда солнышко приходит? – она помотала головой. – Нет, а чего?

Уже легче.

– Того. Значит тогда, после отбоя приходишь ко мне. Берём лодку, плывём на остров и идём на холм, где мы были с Мику, помнишь?

– Это где ты с ней… ой. И что?

– Костёр, печёная картошка…

Её глаза загорелись.

– ХОЧУ!

– Тихо ты, а то весь лагерь услышит. Значит договорились. И никому…

– Ой, честное пионерское!

– Хорошо. Я тогда пошёл?

– В медпункт давай иди.

До медпункта я не дошёл. До дома тоже. Когда красный туман перед глазами немного рассеялся, я обнаружил, что стою на пригорке около реки. Место где мы с Ульянкой смотрели звёзды. Очень давно. Я сел…

Поднял голову вверх. За что мне это? Я ведь сюда пришёл… Зачем?

Я уходил-то на войну, а попал куда?

Я вздохнул.