Богач, бедняк

— Я не знала до сегодняшнего дня, что он — боксер, — спокойно ответила Гретхен. — Можно, я сяду, вы не против? Я очень устала. — Не дождавшись ответной реплики, она увидела у противоположной стены стул, подошла к нему и села, решив, что на том их беседа и закончилась. Тереза раздраженно подергивала плечами под своей шубой, потом принялась демонстративно расхаживать перед ней взад и вперед, в своих туфлях на шпильках, звонко постукивая острыми каблучками по бетонному полу коридора.

Томас медленно одевался, стыдливо отвернувшись от брата, когда натягивал на себя трусы, и время от времени вытирал полотенцем пот с лица, так как душ, по-видимому, мало ему помог. Он то и дело поглядывал в сторону Рудольфа, улыбался, качал головой и приговаривал: «Вот черт подери!»

— Как ты себя чувствуешь, Томас?

— Хорошо. Но завтра утром буду мочиться кровью. Этому негру все же удалось нанести мне пару ударчиков по почкам. Сукин сын! Но бой был неплохой, что скажешь?

— Да, хороший, — согласился с ним Рудольф. Он не осмелился сказать, что бой его был вполне заурядным, ничего особенного, обыкновенная второразрядная драка.

— Я знал, что уложу его, — признался Томас. — Хотя букмекеры ставили на него. Семь к пяти! Надо же! Но все сложилось для меня удачно. На этом я заработал семьсот баксов, — хвастал он, словно мальчишка. — Только ты зря сказал это при Терезе. Теперь она знает, что у меня есть деньги, и будет вынюхивать их, словно ищейка.

— Давно ты женат? — поинтересовался Рудольф.

— Уже два года. Она забеременела, и я подумал: почему бы не жениться, черт возьми. — Он пожал плечами. — Она ничего, моя Тереза, может, не такая умная, но вообще-то ничего. А мальчишка получился отличный! — Том бросил на него злобный взгляд. — Нельзя ли его отправить к дяде Руди, что бы он научил его, как стать богатым джентльменом, а не расти неприкаянным глупым бедняком, таким же, как его папочка, боксер.

— Да, хотел бы как-нибудь посмотреть на него, — без особого радушия сказал Рудольф.

— В любое время. Приходи к нам домой. — Томас натянул на себя черный свитер-«водолазку», и когда он просовывал голову через ворот, вопрос у него прозвучал глухо: — Ты женат?

— Нет.

— Самый умный в семье! Как всегда! Ну, а Гретхен? Замужем?

— Давно. Ее сыну уже девять лет.

Томас кивнул:

— Да, такая долго не засидится. Сногсшибательная дама. Она сейчас выглядит гораздо лучше, чем прежде. Не находишь?

— Да, согласен.

— Но, наверное, такая же дрянь, как и прежде?

— Не надо так говорить о ней, Том, — попросил Рудольф. — Она всегда была хорошей девушкой и стала очень хорошей женщиной.

— Ладно, верю тебе на слово, Руди, — весело сказал Томас.

Он тщательно расчесывал волосы перед потрескавшимся зеркалом на стене.

— Мне ведь о ней ничего не известно, я всегда был вам чужаком.

— Ты никогда не был чужим, о чем ты говоришь?

— Кому ты говоришь, брат? — резко спросил Томас. Спрятав в карман расческу, он бросил последний критический взгляд в зеркало на свое одутловатое, опухшее лицо с белой наклейкой пластыря над глазом. — Ну, сегодня я красавец. Если бы только знал, что вы навестите меня, побрился бы по такому великому событию. — Повернувшись, он надел поверх свитера яркий твидовый пиджак. — Ты, Руди, выглядишь так самоуверенно, видимо, у тебя полный порядок, — продолжал он его подкалывать. — Наверняка вице-президент какого-нибудь банка, никак не меньше, черт бы тебя побрал.

— Не жалуюсь, — ответил Рудольф, сильно недовольный в душе определенной ему братом низкой должностью.

— Знаешь, — продолжал Томас, — год назад я был в Порт-Филипе. Хотел навестить своих. Узнал, что отец умер.

— Он покончил с собой.

— Д-а. Хозяйка овощного магазинчика миссис Джардино сказала то же самое. — Томас похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что бумажник на месте… — Наш дом снесли. Никакого света в подвале, никто не встречал блудного сына, — насмешливо сказал он. — Ну а мать еще жива?

— Да. Живет со мной.

— Повезло тебе, ничего не скажешь, — широко улыбнулся Том. — Все еще в Порт-Филипе?

— Нет, в Уитби.

— Ты не так часто путешествуешь, да?