Богач, бедняк

— Зато у меня много свободного времени. — Рудольф чувствовал, что его брат, разговаривая с ним, старается его поддразнить, заставить почувствовать свою вину перед ним, и от этого ему становилось не по себе. Но он уже давно привык сам направлять любой разговор в нужное русло и теперь ничем не выдавал своего раздражения. Наблюдая за одевающимся братом, за его отточенными, наводящими страх медленными телодвижениями, он заметил множество синяков повсюду. И тут он остро почувствовал, что его охватывает безграничное чувство жалости, любви, смутное желание уберечь этого нескладного, храброго, мстительного парня, совсем еще мальчишку, от таких вечеров, как сегодняшний, который только что завершился. Он хотел избавить его от этой вульгарной жены, от завывающей, улюлюкающей толпы, от бодрого доктора, накладывающего швы на его раны, — от всего этого сброда случайных людей, которые жили за его счет. Ему не хотелось, чтобы это чувство пропало, испарилось от язвительного насмешничества Томаса — средства давнишней старинной ревности и враждебности, которые через столько лет, по его мнению, должны были бы давно заглохнуть.

— Ну а мне пришлось поездить, ничего не скажешь, — продолжал хвастать Томас. — Я побывал во многих местах: в Чикаго, Кливленде, Бостоне, Нью-Орлеане, Тиахуане, Голливуде. Назови любой город, я был в каждом. Эти путешествия сильно расширили мой кругозор.

Вдруг дверь широко распахнулась и в раздевалку вбежала Тереза с искаженным, покрытым толстым слоем грима лицом.

— Сколько вы будете еще здесь трепаться? Всю ночь? — закричала она.

— Ладно, ладно, дорогая. Уже заканчиваем, — успокоил ее Томас. — Сейчас выходим. Мы хотели где-нибудь поужинать. Ты и Гретхен, пойдете с нами?

— Мы идем в китайский ресторан. Обожаю китайскую пищу, — заявила Тереза. — Я просто умираю от восторга от нее.

— Боюсь, сегодня ничего не выйдет. Гретхен пора домой. Она оставила сына с нянькой, — сказал и заметил быстрый взгляд Томаса, брошенный на жену, потом снова на него, Рудольфа. Ясно. Сейчас брат думает, что мы не хотим показываться на публике с его женой.

Но Томас пожал плечами и сказал дружелюбно, без обиды:

— Ну ладно. Как-нибудь в другой раз. Теперь мы хотя бы знаем, что все живы-здоровы. — Уже в коридоре он резко остановился:

— Послушай, ты завтра будешь в городе около пяти?

— Томми, — громко позвала его жена. — Мы ужинать сегодня будем или нет?

— Помолчи! — крикнул Томас. — Ну так что, Руди?

— Да, буду. — Он намечал провести весь день с архитекторами и адвокатами.

— Где мы увидимся? — спросил Том.

— Я буду у себя в номере, в отеле, — отель «Уорик» на…

— Знаю, где это, — оборвал его Томас. — Я приду.

В коридоре к ним подошла Гретхен. Бледная, с напряженным лицом. Рудольф уже жалел, что привез ее сюда. Но лишь на мгновение. Она уже взрослая женщина, далеко не девочка, и нельзя отстраняться от всего на свете. Достаточно того, что целых десять лет она с присущей ей тактичностью удерживает почтительную дистанцию между собой и матерью.

Когда они проходили мимо двери другой раздевалки, Томас снова неожиданно остановился.

— Нужно заглянуть сюда на минутку, сказать Вирджилу «хелло»! Зайдем со мной, Руди, скажешь ему, что ты — мой брат, похвалишь его за хороший бой, ему станет легче от твоих добрых слов.

— По-моему, нам никогда не выбраться из этого проклятого места, — воскликнула Тереза.

Томас, не обращая внимания на ее вопль, толкнул дверь. Он жестом пригласил Рудольфа войти первым. Боксер-негр еще не оделся. Он сидел, ссутулившись, на массажном столе, и руки его, как плети, безжизненно болтались между колен. Красивая молодая негритянка, либо жена, либо сестра, сидела тихо на складном стульчике у стола, а белый ассистент-угловой осторожно прикладывал пузырь со льдом к большой шишке под глазом боксера. В углу довольно светлый негр, седовласый, аккуратно заворачивал в узел его шелковый халат, трусы и боксерские тапочки. Видимо, его отец.

Томас и Рудольф подошли к боксеру. Он глянул на них здоровым глазом.

Томас нежно обнял его за плечи:

— Ну, как себя чувствуешь, Вирджил?

— Лучше, — ответил боксер.

Теперь вблизи Рудольф видел, что этому парню не больше двадцати.

— Вот, Вирджил, познакомься, мой брат, Рудольф. Он пришел сказать тебе, что ты ему понравился.

Рудольф обменялся рукопожатием с боксером.

— Рад познакомиться с вами. Это был очень хороший, просто замечательный бой, — сказал он, хотя ему хотелось сказать: «Послушай, несчастный ты парень, беги отсюда и больше никогда в жизни не надевай боксерские перчатки».

— Д-а, — протянул негр. — Ваш брат — очень сильный человек.

— Что ты! Мне просто повезло, — сказал Том. — Мне наложили на бровь целых пять швов.

— Я не бил тебя по голове, Томми, — сказал Вирджил. — Клянусь, не бил.

— Конечно, нет. О чем ты говоришь, Вирджил, — успокоил его Том. — Никто этого не говорит. Мы просто зашли сказать тебе «хелло», посмотреть, как ты себя чувствуешь, убедиться, что все в порядке.

— Спасибо. Очень любезно с вашей стороны.