Богами не рождаются

У городских ворот возвышалась статуя. Огромная, нет – просто гигантская. Метров пятнадцать от земли до макушки – никак не меньше. Женская фигура с обнаженным мечом в одной руке. Второй рукой воительница покровительственно прикрывала вход в город, как будто защищала деревянные створки от любых непрошенных гостей. Прилегающий брючный костюм, спокойное, странно знакомое лицо. Волнистые волосы ниже плеч, выкрашенные в яркий цвет, ослепительно сияющие в лучах солнца. Кудри медно-рыжего цвета…

– Что же это деется то, а? – с придыханием, предобморочно простонала я. – Это я что ли, да-а-а?

– Ты, ты самая! – почти злорадно ответил Дракон. – И кажется, в роли как минимум, местной народной героини

– Может типа Жанны д,Арк? – предположила Дина.

– Ой, не надо Рыжую в Орлеанские девы, – категорично запротестовала Крися. – Жанну ведь сожгли.

– А помните тот прикольный анек про Рыжую, что на последнем курсе по школе ходил? – хохотнул Феникс. – Ну, в котором ее еще памятником называют? Кажись, накаркали!

– Не-е-е-т, – анализировал ситуацию Айм, продолжая внимательно разглядывать статую, – они Нику жечь не собираются. Видите, у подножия статуи цветы и что-то вроде таблички с текстом. А ну-ка, дайте увеличение на мониторе…

Дракон послушно пощелкал кнопками. Изображение заметно придвинулось, стало более отчетливым и контрастным. Айм прищурился и с чувством прочитал:

Сказал Господь тебе и мне:«Погибнет человечий род,

Вы словно бабочки в огне,Не перейти геенны вброд.Но Вам не зря душа дана,Лишь в ней спасенье бренных тел,Бессмертный дух познать до дна –

Последних выживших – удел!»

– Мда, чертовски символично! Если мне не изменяет память, – Крися прервала затянувшуюся паузу и отважилась на комментарий, – это кажется из тех стихов, что ты писала на третьем курсе?

Я подавленно кивнула.

– Интересная ситуация у нас получается, – хмыкнул Айм. – Нике цветы подносят, статуи воздвигают, слова ее цитируют…

– Они что, молятся на нее что ли? – недоуменно спросил Феникс.

– Именно! Она для них – бог! – Айм победно улыбнулся. – И ждут они ее возвращения, точнее, пришествия, как манны небесной, как явления Христа народу!

Все потрясенно молчали, ошарашено таращась на злополучную статую.

– Пропустите! – тихонько попросила Крися. – Не хочется прерывать вашу коллективную медитацию, но мне нужно пройти к Рыжей, и дать ей понюхать нашатыря. Похоже, она в обмороке…

Глава 8

Алехандро проснулся от звона колоколов. Это послушники монастыря святой Ники с натугой раскачивали тяжелое било, созывая благочестивых прихожан на утреннюю службу. Только на этот раз служба обещала стать особенно долгой и пышной. День сегодня не обычный, даже знаменательный – очередная годовщина восшествия на небо святой Ники. Народу соберется тьма. И как обычно, все пойдет своим чередом. Торжественная служба в храме для дворян герцогства и приглашенных гостей, потом публичная проповедь для простолюдинов на главной площади. А уже после этого, ближе к вечеру – всеобщее гуляние с танцами, представлениями и пиршеством до утра.

Виконт сморщился, как от острой зубной боли. Вчера во дворец прибыл Гастон Толстый, правитель соседней Багардии, с сыном Альфонсом и дочкой Сюзеттой. Наследник с балкона все это наблюдал, укрывшись за гардиной. Видел, как матушка щебетала у кареты – ах, как мол Алехандро вырос и возмужал, как ему жениться пора, какой муж отличный из него получится, все дамы Сюзетте завидовать станут. Виконт понять не мог, кто это матушке отвечает таким утробным басом – уж не сам ли герцог Гастон? А потом увидел своими глазами и понял… Когда три пажа с трудом выгрузили из кареты что-то низенькое, круглое – укутанное в шелка и кружева… Алехандро от растерянности приоткрыл рот и так щелкнул зубами, что прикусил себе язык. За год, прошедший с их прошлой встречи, Сюзетта растолстела еще раза в два. Маленькими поросячьими глазками, девушка плотоядно оглядела фасад замка, не пропустив ни одного балкона, ни одного распахнутого окна. И где это там любезный женишок прячется? Алехандро плотнее завернулся в пыльную бархатную ткань, с содроганием отмечая и красные, безобразные руки невесты, покрытые валиками отвисшего жира, и необъятное, вяло колыхающееся декольте. А чего стоили пять подбородков, в которых совершенно потерялось бесценное бриллиантовое колье!