Богатые — такие разные. Том 2

Я достаточно сдержанно упомянула о братьях Стива и неопределенно намекнула на какие-то семейные неприятности. Люку и Мэтту я уже послала телеграмму с просьбой подтвердить приезд Стива любому, кто проявил бы любопытство, и думала, что обман не будет раскрыт во время пребывания Сэма Келлера в Лондоне.

— О, это очень плохо, — заметил мой хозяин, глядя на меня с глубокой симпатией. — Это должно очень тревожить Стива.

Появился официант с вином, показал нам этикетку и раскупорил бутылку на наших глазах. Я вертела в руках салфетку, раздумывая над тем, поверил мне Сэм или пет.

— Что привело вас в Лондон, господин Келлер? — спросила я, меняя тему разговора, как только нашла это приличным.

Он попросил меня называть его Сэмом.

— О, как это ни досадно, — вздохнул он, — но я приехал, чтобы ликвидировать отделение банка на Милк-стрит.

Мне уже приходилось слышать о том, что американцы вывозили свой капитал из Лондона, но все же это меня задело. Воздержавшись от естественного замечания о крысах и тонущих кораблях, я сухо заметила:

— Стало быть, Корнелиус поднимает свой подъемный мост через атлантический ров.

— Не поймите нас неправильно! — беспечно возразил он. — Если Америка захочет предоставить военный заем, то мы будем в самых первых рядах синдиката. А пока всего лишь обычная предосторожность, чтобы избежать всякой опасности конфискации капитала.

— Германским правительством в Вестминстере!

Он рассмеялся, как бы делая комплимент моему чувству юмора.

— Бредовая мысль, не правда ли? — добродушно согласился он. — Но Нэйлу, разумеется, приходится учитывать любую возможность… Однако довольно говорить о политике, не так ли? Достаточно того, что мы читаем о ней каждый день в прессе. — Он с улыбкой поднял бокал: — За Англию! — сердечно проговорил он, выпивая свое немецкое вино.

— За всех тех американцев, которые понимают, что ни один человек на земле не является островом и что нет таких рвов, через которые нельзя было бы перекинуть мост.

Я могла бы и промолчать. Ни один мускул на его лице не выдал ни малейшего волнения. Вместо этого он сказал, поставив на стол бокал:

— Вы должны рассказать мне о ваших детях — может быть, при вас случайно есть фотография Элана? Он похож на Пола? — А затем, восхитившись их сходством, он проговорил с искренностью, в которой у меня не было оснований сомневаться: — Пол был великим человеком. Я всем обязан ему. Мне хотелось бы когда-нибудь повидаться с вашим сыном и сказать ему о том, каким великим человеком был его отец.

Я была тронута. Секундой позже я поняла, что он на это и рассчитывал. Он поставил точный диагноз моей враждебности и сыграл козырной картой, чтобы ее нейтрализовать. Я отметила его ловкость, отдавая дань уважения одного большого мастера другому, и попыталась разгадать его следующие ходы в сложной шахматной партии наших жизней.

— Я уверена, что ваш друг Корнелиус разделяет ваше мнение о Поле, — заметила я. — Он ведь считает Пола своим отцом, не так ли?

— О, вовсе нет, — отвечал Сэм, — я бы этого не сказал. В последние годы Нэйл стал проявлять большой интерес к своему настоящему отцу — он даже купил ему ферму в Огайо.

Я подумала о том, не должно ли это удивительное сообщение уверить меня в том, что у Корнелиуса нет причин ревновать к Элану.

— Я думала, что Корнелиус питал некое мистическое чувство к Полу, — сказала я, цитируя собственные слова Сэма Келлера.

Он цитаты не узнал.

— Да, сначала он ему слепо поклонялся, — как, впрочем, и все мы. Но со временем стал думать о том, что его жизнь является зеркальным отражением жизни Пола. Однако они, знаете ли, были достаточно разными, и теперь Нэйл вполне созрел, чтобы принять и приветствовать это различие.

— Приветствовать? Вы хотите сказать, что он считает себя лучше Пола?

— Этого я не сказал. Но у Пола — как велик бы он ни был — были и свои слабые места. Однако Нэйл унаследовал не все его слабости. Например, он преданный семьянин, верен своей жене, любит сестру и прекрасно относится к детям…

Последовал приторный панегирик. Когда мы покончили с первым блюдом и нам подали второе, мне это так наскучило, что я попросила:

— Расскажите мне о нимбе вокруг его головы. Большой ли он? И моет ли он свои крылья каждый вечер, или же только по воскресеньям?

Сэм рассмеялся.

— Я слишком его разрекламировал? Мне просто хотелось показать вам оборотную сторону медали, так как я вполне могу себе представить, какое мнение о нем могло у вас сложиться со слов Стива.

Наконец-то мы снова вернулись к Стиву. Я смотрела, как официант доливал вино в наши бокалы, и пыталась отгадать, что последует дальше.

— Не все ли вам равно, что я думаю о Корнелиусе? — беспечно спросила я Сэма.

— Мне это безразлично, но Нэйл хотел бы, чтобы вы не думали о нем плохо. По правде говоря, есть еще и другая причина моего появления в Лондоне. Я приехал не только для того, чтобы запереть дверь дома шесть на Милк-стрит. Я должен предложить вам оливковую ветвь мира от имени Нэйла.