Боги Гринвича

Сидни включила бодрый настрой и вновь превратилась в «энерджайзер». Такая резкая смена настроения напоминала возврат одолженной кому-то личности.

— Я скисла, потому что засиделась допоздна.

— Сид, не обманывай меня.

На часах было 18.34. Когда они работали вместе, она ни разу не уходила раньше семи.

— Тебя что-то тревожит, и мы оба это знаем.

— Работа немного напряженная.

У Кьюсака екнуло сердце. Его мысли перескочили на Жана Бертрана Бувье.

— В чем проблема?

— Точно не знаю. Жан последнее время на грани. Рычит на всех. Весь крем с шоколадом куда-то делся.

— Неприятности с клиентами? — спросил Кьюсак.

— Может быть. На днях он встречался с какой-то женщиной за закрытыми дверями. Они орали на весь офис. Но она не похожа на клиента.

— Банкир?

— Блондинка, — ответила Сидни. — И больше я ничего знаю. Он назначил эту встречу, и с тех пор вся контора сама не своя.

— Ты не спрашивала его, что случилось?

Сидни могла обаять даже обезумевшего быка.

— Еще бы. Я спросила, не пропустил ли он тогда удар.

— И?

— Жан сказал: «Я получил татуировку на нёбе».

— Что это значит? — почесал в затылке Кьюсак, раздумывая над сленгом южан.

— Я сама ни черта не поняла.

— Странно.

— Джимми, это ты мне говоришь?

— Неужели он потерял каких-то клиентов?

— Нет, — ответила Сидни.

Кьюсак немного успокоился.

Потом она, понизив голос, произнесла:

— Мне нужно идти. Жан возвращается.

— Не хочешь…

Она повесила трубку прежде, чем Кьюсак договорил. И тут зазвонил его телефон.

Первым оказался Гик.

— Мои байесовы сети подсказывают, что если вечером ты будешь в «Джинджер Мэн», то с вероятностью девяносто процентов вместе со мной.

— Не сегодня.

— Мы можем переждать непогоду за парой кружек пива, — настаивал Гик.

— Я хочу повидаться с Эми, пока та еще не уснула.

— Как она?

— Сияет и полнеет.

По лицу Кьюсака расползлась кривая улыбка. Он не мог дождаться, когда станет отцом, какие бы мрачные перспективы ни сулила жизнь.

— Эми все еще работает в зоопарке Бронкса?

— До октября, — ответил Кьюсак.

— Жаль, Джимми, что мы не можем поступить так же. В октябре рынки взрываются.

— И не говори.

— По Гринвичу ходят слухи.

Гик всегда думал в манере «ударь и беги». Ничего опрометчивого, просто изучив вопрос и выпалив вывод, он часто без предупреждения перескакивал на другую тему.

— Насчет чего?

— Насчет твоего босса, — и сделав небольшую паузу, продолжил: — И его жены.

— Любые секреты рано или поздно выплывают наружу, — ответил Кьюсак, колеблясь между философией и клаустрофобией закрытого сообщества Хеджистана. — А здесь вообще сплошной «Пейтон-Плейс».[33]

— Саю Лизеру нужна система предотвращения потерь для домашнего использования.

— Попробуй по-английски, — предложил Кьюсак.

— Его жена выкинула из окна все его вещи.

— Гик, ты вообще о чем?

— Мне сказал один приятель из «Лон Пайн Кэпитал». Он ехал по Раунд-Хилл-роуд и увидел, как вещи Сая вылетают из окна второго этажа. Рубашки, брюки… повсюду около тысячи оттенков серого. На газоне валялось достаточно шмоток от «Армани», чтобы открыть магазин.

— А откуда твой приятель узнал, что это вещи Сая?

— Он остановился и смотрел с противоположной стороны улицы. Как раз когда твой босс подъехал на «Бентли». Сай выскочил из машины и помчался к дому как ненормальный.

— Мда, ну и дела, — заметил Кьюсак.

— Вот и я о том. Саю Лизеру пригодился бы Гауссовский ритм копуляции.

— Только ты мог такое сказать.

Фраза Гика — игра с понятием «Гауссовский алгоритм копулы», это Кьюсак понял. Но он все равно не соображал, что его друг имеет в виду.

Упражнения в остроумии прервал новый телефонный звонок. Джимми опознал код Род-Айленда, но не номер.

— Кто-то звонит на другой линии. Мне пора.

— Джимми Кьюсак.

— Это Грэм Даркин. Вы мне звонили.

У Кьюсака кольнуло спину. Температура подскочила на пять градусов. Инстинкты и опыт подсказывали — следующие тридцать секунд могут навсегда изменить его карьеру.

Судя по сообщению «Уолл-стрит джорнэл», в минувший понедельник Грэм Даркин продал свою компанию по производству медицинского оборудования одной из крупнейших фармацевтических фирм за один и три миллиарда долларов. Деньгами. Он был идеальным клиентом. Кьюсак позвонил ему, как только прочитал статью, и оставил сообщение. Он даже не ожидал ответного звонка, полагая, что за Даркином придется бегать, как и за остальными потенциальными клиентами.

— Поздравляю с завершением сделки, — сказал Кьюсак, стараясь идти по тонкой грани между лестью и непринужденностью.

Говоря это, он встал со стула — старый трюк продавцов, способ мобилизовать энергию, если она потребуется.

— Да ладно. Вы управляете деньгами. Так что теперь вы мой лучший друг.

«Сильный ход».

— Ваш телефон должен разрываться от звонков, — начал Кьюсак. — Оборотная сторона большого успеха.

— Продолжайте.

— «ЛиУэлл» в бизнесе с 2000 года. Я хотел бы встретиться с вами и рассказать, как мы инвестируем.

— Почему вы? — спросил Даркин.

— Мы никогда не теряем деньги.

— Мне звонили полсотни финансовых консультантов. «Голдман», «Морган Стэнли». Каждый парень из «Меррил Линч» на Восточном побережье. Чем вы отличаетесь?

— Это инвестиционные банки. Я работаю в хедж-фонде.