Боги и гиганты

Династ жил в верхней крепости. Здесь он построил свой дворец, здесь он воздвиг и украсил святилище Афины, тогда как до сих пор в крепости почитали Аполлона. Здесь же Аттал построил первый театр, новый дворец, немногим больше прежнего, расширил помещения для своей библиотеки и художественных коллекций, так что священный участок богини стал служить и пауке и искусствам, что и понятно: ведь науки и искусства тоже служат богам. Несколько позднее внизу, в городе, Аттал построил так называемый Верхний рынок — центр гражданской жизни. Внизу находился и храм Деметры, сооруженный за крепостной стеной Филетером и его братьями. Здесь же Аттал возводит здание большого гимпасия, сооружает термы (бани), приказывает выстроить вокруг городского колодца большой красивый портал. Внизу действовали те же законы, что и наверху, в крепости. Их Аттал обдумывал вместе со своими советниками и потом осуществлял ко благу своих подданных и в виде примера для других более крупных государств. Он упорядочивает финансы, преобразовывает административное устройство, проводит судебные реформы.

Другие цари смотрят на Аттала с удивлением или завистью: Аттал не омужичился и не поглупел; скорее наоборот — он может стать весьма опасным соперником. Их подданные уже и сейчас за спиной своих властителей, когда нет поблизости их шпионов, посматривают на Пергам и прославляют Аттала. Может быть, следует вмешаться и слегка подрезать крылья этому маленькому царьку? Но кто возьмет это на себя? Если они останутся в стороне, то не видать мм ни славы победителей, ни богатых трофеев. Но ввязываться в дело самим — значит подвергать себя серьезной опасности. Атталиды известны своей солдатской храбростью и воинской славой, и весьма вероятно, что этот писака и коллекционер умеет пользоваться мечом так же хорошо, как кистью и грифелем. Кроме того, всем известно, что, несмотря на длительный мир, Аттал не распускает своих наемников и даже не уменьшает их числа.

Жизнь, однако, сама решила этот трудный для царей вопрос, вложив меч в руку Аттала.

Во время 97-й Олимпиады, когда разразилась смертоубийственная Пелопоннесская война, почти не известные до того племена галатов, обитавшие где-то вдалеке, на туманном северо-западе, покинули свои родные места и, словно стая саранчи, двинулись на юг. Они неистовствовали по всей Италии и разорили страну вплоть до Тарента, захватили и ограбили Рим. Потом часть из них вернулась обратно в Галлию, а часть — в Иллирию и Паннонию, где они и поселились. Долгое время галаты не нарушали ничьего покоя. Это было еще при Филиппе и Александре Македонском, а также в период, когда Лисимах хорошо охранял свои северные границы. Но вскоре галаты вновь нагнали страху на весь мир. Первой подверглась нападению Македония. Галаты уничтожили армию Птолемея Керавна, а его самого убили. Один отряд под водительством Бренна продвинулся вперед до Дельф, и, хотя это нападение удалось отразить, десятки тысяч других галатов рассыпались по всей Фракии, угрожая Византию. Побережье Малой Азии лежало перед ними и манило к себе. Один азиат пошел навстречу их желанию. Это был Никомед из Вифинии — палач своих братьев. Он пригласил галатов в качестве желанных, жестоких помощников, чтобы с их помощью добить остатки собственной семьи. На четвертом году 133-й Олимпиады был заключен чреватый тяжелыми последствиями договор между царем Вифинии и племенами трокмов, тектосагов и толистобогов, согласно которому им предоставлялись земли по Галису.

Если раньше галаты выступали как разбойники и грабители, недалеко ушедшие от своих предков, то теперь, охотно завербовавшись на службу к Никомеду, они, не страшась смерти и не щадя врага, скоро овладели частью Малой Азии. За несколько десятилетий дело дошло до того, что все народы и цари, даже великие и могущественные цари Сирии, стали выплачивать им контрибуцию с тем, чтобы избавиться от их разбойничьих набегов. Нашествия галатов они сравнивали с тяжелой болезнью, часто кончающейся смертью. От нее можно уберечься только путем выкупа.

Однажды, на пятом году правления Аттала, в Пергам прибыло галатское посольство, так как со временем и галаты — наибольшие варвары среди всех варваров — узнали, что пергамский династ обладает неизмеримым сокровищем и что он делает все, чтобы сохранить в своей области мир и благоденствие. Они потребовали от него довольно умеренную контрибуцию — сумму, которая не исчерпала бы до дна сокровище государства и не причинила бы ему большого финансового урона. Аттал не был скуп: о нем могли говорить все что угодно, только не это. Но требование галатов нарушало его понятия о чести, было оскорбительным для него.

— Если ты не хочешь отдать добром, — сказали Атталу посланцы галатов, — мы вернемся и сами возьмем силой в сто или тысячу крат больше.

— Возьмите, если сможете, — ответил им династ.