Боги и гиганты

Уже подходя к подножию горы с крепостью, проталкиваясь по пути через базарную толпу, он равнодушно показывает (добавляя при этом слово «римская») на красно-коричневую черепичную ротонду, в тени которой отдыхают натруженные доверху верблюды и, не поднимая хмурых глаз, угрюмо шевелят своими толстыми отвислыми губами. Мальчик ведет Хуманна дальше, к юго-восточной окраине города. На востоке раскинулось просторное турецкое кладбище, на севере и на юге плещется Селин, а прямо по центру виден Красный портал. Маленький грек, презрительно пожав плечами, говорит, что турки называют это сооружение Кызыл-Авли. С первого же взгляда Хуманн понял, что здание не имеет ничего общего ни с широкоизвестным в античное время храмом греческого бога-целителя, ни с менее широкоизвестной лечебницей Атталидов. Но если уж с античного времени сохранилось заботливо передаваемое из поколения в поколение предание о существовании здесь такого храма, то нужно было найти здание, с которым можно было бы связать это предание. Хуманн принимает Красный портал за базилику римского времени, но гораздо большее впечатление, чем она, производит на него двойной свод длиной шестьсот футов. Начинаясь на площади перед предполагаемой базиликой, которая прежде была, вероятно, окружена стеной, он, словно мост, повисает над Селином.

Необычайно красивы также старинные ажурные мосты, встречающиеся в живописных уголках. А на другой стороне реки, в турецком районе, виднеется мечеть Баязида, которая, как кажется, построена почти целиком из античных камней, в то время как мавританские разноцветные минареты, вздымающие высоко в небо свои шпили-арабески, сооружены из покрытых лазурью кирпичей раннеосманского времени. То новое, что раньше поднималось над старым, теперь уже само давно стало седой древностью.

— Видел ли ты уже амфитеатр, эффенди? — спрашивает мальчик, которому, очевидно, пришлось по душе любопытство незнакомца.

— Нет. Подумать только, я даже не знал, что здесь есть что-либо подобное. Веди меня скорее, если у тебя есть еще время.

— Времени-то хватило бы, если бы не голод. А ты уже пообедал?

— Ты прав, мой мальчик, про это я совсем забыл и даже не позаботился о ночлеге. Не знаешь ли ты такой гостиницы или постоялого двора, где клопы не съедят меня окончательно и где можно прилично поесть? Само собой разумеется, что сегодня ты мой гость.

— Но ведь можно сделать и наоборот, не так ли, эффенди? Сам-то я еще не умею принимать гостей, но мой отец отличается гостеприимством. Он — врач и зовут его Раллис, Николас Раллис. Он учился в Афинах и всегда очень радуется, когда его посещают немногочисленные европейцы, которых занесло в Бергаму. Кстати, меня зовут Константин. Я думаю, эффенди, мы пойдем ко мне домой, — говорит мальчик и с хитрой улыбкой добавляет — Это тот большой желтый дом на левой стороне. Посмотрим-ка, что приготовила нам тетя Элени. Вчера она обещала приготовить лассанья ме кима. Нравится тебе это блюдо? А как называется оно на вашем языке?

— Да, я ужасно его люблю. Это лапша с фрикадельками из говядины.

Хуманна принимают так, как будто он старый знакомый и давно ожидаемый гость, и только под вечер мальчику с большим трудом удается увести его снова к реке. Перейдя ее, они шагают вдоль моста Атталидов и каких-то римских развалин и спускаются в долину, за обширное, но дикое турецкое кладбище, где находится амфитеатр, а в десяти минутах ходьбы южнее его — образующий полукруг театр, на каждом крыле которого еще сохранились старые ворота.

Но зачем же Хуманну эти развалины римской эпохи, которые помимо всего прочего лишены мраморных украшений и сохранили лишь свой кирпичный скелет? Правда, отсюда открывается прекрасный вид на город и особенно на крепость. Эта крепость на горе притягивает взор путешественника — как в сказке магнитная гора притягивала корабли, — и если бы сумерки, поднимающиеся из долины, не начали постепенно охватывать гору, то ни черт, ни ангел не мог бы воспрепятствовать Хуманну уже сегодня подняться наверх.

Рано утром, когда весь дом еще спал глубоким сном, гость неслышно, в носках, покидает свою комнату. На ручку двери прикалывает бумажку с кратким объяснением: «Пошел к крепости», спускается по лестнице и лишь около наружной двери надевает ботинки. Трубка и табак — в нагрудном кармане, несколько сухарей — в правом кармане брюк, а в левом — записная книжка и карандаш. Этого снаряжения вполне достаточно.

До Нижнего рынка всего несколько шагов, а там дорога уже начинает подниматься множеством уступов в гору, величину которой Хуманн определяет на глазок: высота три тысячи футов, ширина — от одной до двух тысяч.