Боги Лавкрафта

Я узнал символ, начертанный на стеклянной пластине, прежде чем прочитал его фамилию. Белые звезды созвездия Змееносец парили над скрещенными пером и посохом. Контора его располагалась на первом этаже между заведениями ортопеда и мексиканским рестораном. Внутри вроде бы было темно, однако когда я взялся за ручку, оказалось, что дверь открыта, и я вошел внутрь под звон подвесных колокольчиков. Но первое, что поразило меня, пока глаза мои привыкали к полумраку, был запах курящейся полыни.

Владелец-экстрасенс не забывал о торговых перспективах. Стойки с крашенными вручную тканями с изображениями племенных мотивов, духов животных и небесных узоров закрывали от меня лавку. Раздвинув, как занавес, пару стоек, я оказался в помещении более просторном, где пробивавшийся с улицы неяркий свет падал на застекленный прилавок, за которым можно было видеть друзы кварца и жеоды аметиста. По бокам прилавка помещались книжные полки, заставленные скудным собранием литературы движения Нью Эйдж и астрологическими справочниками вперемежку с раскрашенными деревянными и бронзовыми статуэтками: бирюзовый волк, танцующий в маске шаман, даже Будда, сидящий в позе лотоса под пологом из распустивших капюшоны кобр, защищавших его от дождя. Стенка за прилавком была увешана картами. На гвозде, на петле из сыромятной кожи висела курительная трубка шамана. За кассовым аппаратом примостился высокий барный табурет, возле которого, в уголке, располагалась узловатая трость из полированного черного дерева.

Дэнни Змеиная Кость появился из задней комнаты через прорезь в гобелене. Первое, что я подумал, – это не он, потому что слишком уж он был похож на прежнего Дэнни. Конечно же, за прошедшие годы он должен был состариться в куда большей степени. Но я увидел те же черные как смоль волосы, ту же дубленую кожу, ту же жилистую фигуру и такую же глубокую впадину там, где горло соединялось с грудиной. Такие же быстрые, близко посаженные к носу глаза, какие можно видеть у любого дикого хищника, и ту же спокойную манеру передвигаться в пространстве и садиться на этот табурет – так, чтобы движениями как можно менее возмущать воздух в помещении.

Я кивнул ему. Он ответил кивком, лицо его оставалось бесстрастным, как в тот самый момент, когда он появился из-за гобелена, не проявляя никаких признаков узнавания.

Как всегда, я слишком торопился. И до сих пор так и не понял, следует ли спросить, помнит ли он меня, или же лучше изобразить странника, явившегося за духовным советом.

Прошло мгновение, и я молча оглядывал лавку. Когда я вновь посмотрел на прилавок, Змеиная Кость достал деревянную чурку и принялся обстругивать ее складным ножом на квадратном лоскуте брезента, уже замусоренном стружкой.

Я подошел к прилавку, прикидывая, что у меня хватит наличных для того, чтобы нанять его в качестве проводника, но не для того, чтобы провести в этом городе больше, чем пару ночей, прежде чем отправиться в Южную Калифорнию, где у меня еще оставались друзья. Негоже, чтобы он записал меня на своем календаре как явившегося с улицы простого клиента. Я пришел сюда издалека, и пора было переходить к делу. Должно быть, не я один оказывался в этой лавке, искренне не понимая, зачем пришел. Насколько я понимаю, часть его работы заключалась в том, чтобы заставить клиентов самостоятельно сформулировать свою цель. Я пересек почти весь континент, так и не признавшись себе в том, что именно мне здесь нужно. И теперь передо мной находился тот единственный человек, который мог помочь мне. Итак, чего же я искал? Окончания? Скорее мне казалось, будто я что-то открываю.

Банку с червяками.

Или могилу.

Змеиная Кость полностью погрузился в свое занятие, пока, наконец, я не забарабанил пальцами по стеклу витрины, подумав, что он забыл про меня. Не отрывая глаз от спирали светлой стружки, завивавшейся возле его ножа, он произнес одно слово. Одно-единственное слово, в котором я нуждался для того, чтобы понять, что он узнал меня.

– Унук Эльхая. Я все ждал, когда снова увижу тебя.

– Я хочу вернуться.

– Это будет кое-что стоить тебе, – произнес он, вырезая зрачок в глазу того существа, созданием которого был занят. Я не мог понять, какого именно. Возможно, примитивно изображенного дракона.

– У меня есть деньги.

– И я возьму их. – Он, наконец, оторвался от дела и заглянул мне в глаза. – Но я говорю не о деньгах.

Я на своем тринадцатом дне рождения. Я знаю это, потому что в торт воткнуты две свечи, две цифры: 1 и 3. Не думаю, что моя мать покупала их для меня, однако они присутствуют во сне, оставаясь незажженными. Столовая украшена одними только красными, надутыми гелием шариками. Кажется, я один за столом. Я уже задул свечи или их еще не зажигали? Я смотрю на фитили, они оказываются необожженными, белыми. Адам произносит:

– Эти шары налиты кровью. – Он сидит рядом со мной, однако я почему-то не вижу его, пока он не заговорил. От каждого шара отходит лента, похожая на хвост сперматозоида. – Ты не хочешь задуть их? – предлагает Адам.