Боги войны

Урианин ответил с поразительной искренностью, уставив на него плоские, желтые, усеянные ярко-голубыми звездочками глаза:

— Пятьсот, может быть, тысяча. Но уриане, опозоренные пребыванием в людских лагерях, в Диото, Сифаре, Нул-кре, Ридене, поднимутся рядом со мной под знаменем Голубого Яйца.

— Возможно. Сколько их?

— Около тридцати миллионов.

— Так мало!

Он прикусил губу.

Во время древней войны миллиарды уриан угрожали Солнечной Державе. Несомненно, многие из них эмигрировали на другие планеты в рамках галактического мира. И все же Корсон додумался до кое-чего другого. Это была история расы, обреченной наступившим покоем, поскольку война и сражения слишком глубоко вписаны ей в гены. Сейчас перед ним были мерзость и разложение, очищенные длительным вырождением.

Существовали люди, обязанные своей неконтролируемой агрессивностью происхождению. У них было на один ген больше. Находясь в полной физиологической норме, в какой-то мере они были чудовищами. Общество, раньше по крайнем мере, избавлялось от них или изолировало, давая возможность избежать неизбежного. Возможно ли, чтобы по такой же причине монстрами становились целые народы?.. Поведение людей не очень-то отличалось от такого. Зато они обладали тем шансом, что их психологическое строение позволяло им жить в мире. Очень не значительным шансом.

Корсона поразила мысль: у уриан нет будущего.

Это значило и кое-что другое. Нет будущего у войны.

И тем не менее он должен вести ее.

Он сказал:

— Армия необходима. Оккупация, потом космос. Веран — наемник. Пообещайте ему битвы и власть в империи. И еще одно. Я говорил о диком гиппроне. Вскоре на этой планете тысячи их станут угрозой на своей собственной планете. Заройтесь в архивы, расспросите специалистов. Гиппроны могут стать основным нашим оружием. Достаточно того, что они могут делать скачки во времени. А вот Веран может их выследить и уничтожить. Он располагает дрессированными гиппронами. Заключите с ним перемирие. Потом вы успеете его уничтожить. Или же вы перепугались старого вояки и нескольких сотен его солдат?

Урианин прищурил свои двойные веки.

— Договариваться с ними пойдешь ты, Корсон. Тебя будут сопровождать двое уриан. Если ты вздумаешь обмануть меня, ты умрешь.

Корсон знал, что он выиграл. Малую партию.

26.

Они шли сквозь лес, и омертвевшие обломки деревьев, ничем не напоминающие земные, потрескивали под ногами Корсона. Уриане двигались бесшумно. Слишком нежное сложение. От своих крылатых предков они унаследовали пустые кости. Он мог бы избавиться от них двумя ударами, уже слышал их хрип, но в своих клешнях они сжимали нацеленное на него смертоносное оружие. А кроме того, пока они были еще нужны.

Его первая ночь на планете. Тьма была столь же непроницаемой. И он также прислушивался к звукам леса, пытаясь определить, где притаилась Бестия. Сейчас ему предстояло иметь дело с новой Бестией. В человеческом обличье. С Вераном.

Они оставили аппарат позади, подальше от лагеря, рассчитывая, что в суматохе, вызванной атакой, а точнее — его собственным бегством, их приближение будет замечено. Он посмотрел на часы. В эту минуту они пробирались по лагерю под руководством незнакомца, которым был он сам. Приближаются к гиппронам. Незнакомец с лицом из мрака, которое было его, Корсона, лицом, помогает Корсону и Антонелле пристегнуть ремни, садится на другое животное. Все трое и оба гиппрона исчезают в небе и во времени.

Вот в эту минуту. Сейчас.

Его первая ночь на планете. Сейчас он также не отваживался зажечь свет. Но на глазах были прикреплены контактные линзы, позволяющие видеть в инфракрасном диапазоне.

Земля, за исключением редких пятен, казалась черной, такой же черной, как небо, лишенное сегодня звезд. Стволы розовели. Места с поврежденной корой, участки сравнительно более интенсивного энергетического обмена, казались апельсиновыми. На земле то тут, то там какой-то камень отдавал накопленное за день тепло и слабо светился. Он заметил крохотно светящееся пятнышко, украдкой крадущееся сквозь заросли. Напуганная зверушка.

Он почувствовал запах горелой травы и расплавленного песка. Лагерь был рядом.

Неужели сейчас наступит этот исторический момент?— поразился он. Столько событий на этой планете зависело от него. Согласится ли Веран? Что будет, если люди Верана начнут стрелять, если его убьют?

Представление не дойдет до конца. Бестии так и останутся на свободе. Бестии — люди и прочие.

Начнется война. Может быть — две. Между аборигенами Урии и людьми. Между Урией и Советом Галактики или Службой Безопасности, неважно, как это называется, какая-нибудь такая организация наверняка существует. Что-то надломится. Трещина пройдет через века, и будущее содрогнется. В этом он был уверен. Иных причин для его присутствия здесь не существовало. Его отправили для заделки трещины, не объяснив, ни как, ни для чего...