Боги войны

Около сотни уриан теснилось в зале, сохраняя полную торжественную тишину. Толпа расступилась перед Корсо-ном и его сопровождающим, благодаря чему они оказались в первом ряду. Участвующие в церемонии носили туники разного цвета и группировались соответственно им. Корсон и урианин низкой касты оказались единственными в желтых туниках, кто находился в первых рядах, одинаково наряженных в отливающие голубым, фиолетовые одеяния уриан. Корсон услышал попискивание вокруг себя и без труда разобрался, что его высокопоставленные соседи демонстрируют свое неудовольствие его присутствием. Он повернул голову и посмотрел в глубь зала. За фиолетовым в торжественных позах ожидали красные, за их рядами — апельсиновые. В самом конце, склонив головы, располагались уриане в желтых туниках.

Перед ним, почти в центре эллипса, образованного стенами зала, располагался металлический блок, Стол, сейф или алтарь. По его спине прошла дрожь.

«Надеюсь, я не буду возложен на этот жертвенник,— подумал он полушутливо.— Я предпочел бы не исполнять роль молодой девицы в исторической повести».

Из того, что он знал, ему не приходилось опасаться чего-нибудь в таком духе. Уриане не знали понятия «божество». Они только символически оказывали уважение предкам. Их метафизика (если здесь можно применить это слово) была направлена исключительно на понятие семьи. Семья считалась понятием бессмертным, а отдельные ее представители являлись лишь временными проявлениями.

Потемнело. В стене, у фокуса эллипса, за металлическим блоком, появилось отверстие и постепенно расширилось. Наступила тишина. В зал ступил Р’нда. Он был наряжен в невероятную тогу, полы которой волочились по земле. Он занял место за металлическим предметом, повернувшись лицом к собравшимся, вознес свои лишенные плеч руки над головой и выпалил несколько слов на древнеурианском языке.

Толпа ответила ему несколько более высоким тоном.

«И все-таки до чего они нас напоминают,— подумал Кор-сон,— несмотря на разницу происхождения. Или это случайность? Или же разум всегда идет примерно одними и теми же путями?»

Нгал Р’нда нацелил свои желтые глаза на Корсона.

— Смотри, человек Земли, смотри на то, чего не видел ни один человек до тебя,— произнес он свистящим голосом.

Металлический ящик распахнулся, и из него медленно выдвинулась узорчатая колонна, на которой поддерживаемое тремя золотыми захватами покоилось огромное голубое яйцо.

Корсон чуть было не рассмеялся. Это было голубое яйцо, из которого появился Нгал Р’нда. Вскоре, после того как он вылупился, осколки яйца бережно собрали и старательно склеили. С того места, где он находился, Корсон ясно видел соединительные швы, уподобляющие яйцо отполированному черепу. Нгал Р’нда намеревался напомнить своим верноподданным о собственном происхождении; демонстрируя им голубое яйцо, он напоминал о славной истории Урии, о древних родах влиятельных князей. Без яйца Нгал Р’нда, несмотря на все свои таланты, был бы ничем. Яйцо было неподдельным символом, доказательством его принадлежности к легендарному дому.

Корсон невольно заинтересовался яйцом. Научная часть его мозга подбирала крохи исторических воспоминаний. До Первой Объединенной Цивилизации на Старой Земле семьи играли ту же роль, что до сих пор исполняли они в общественной жизни Урии. Тогда происхождение из влиятельной семьи окупалось. Внезапное уничтожение Первой Соединенной Цивилизации, вызванное гражданской войной, и углубленное потом рассеяние среди звезд беглецов с Земли, которая стала временно непригодной к обитанию, не увеличило значение семей. Социологи во времена первой жизни Корсона утверждали, что человечество переступило некий необратимый технологический этап. Но почему уриане, достигнувшие такого технологического уровня, не вышли из стадии общества, основанного на семейственности? Это был парадокс с исторической точки зрения.

«Решение,— подумал Корсон,— находится прямо перед глазами. Уриане, по крайней мере из высоких каст, практиковали чуть ли ни от начала своей истории безжалостную политику генетической селекции. Они обнаружили, что цвет яйца имеет какую-то связь с чертами личности урианина, который должен из него вылупиться. И, вне сомнения, было намного легче, из гуманных соображений, не высиживать или просто разбить яйцо, чем уничтожить маленькое, нежное, попискивающее существо. Однако люди и уриане были слишком различны».

— Посмотри, человек с Земли,— повторил урианин,— когда я умру, это яйцо будет обращено в пыль, как уничтожались яйца моих предков, и прах его будет смешан с моим прахом. Смотри на яйцо, из которого я вышел, которое впервые разбил своим клювом. Яйцо, которое оберегало последнего из князей Урии.

В глубине зала началась суматоха. Нгал Р’нда подал знак, яйцо исчезло в сейфе. Какой-то урианин в желтой тунике с трудом расчищал себе путь сквозь толпу. Он обогнул Корсона и, подобострастно повизгивая, склонился перед Нгал Р’нда.

Князь выслушал его, потом повернулся к Корсону и произнес на пангале: