Боги войны

Голубое яйцо задрожало. Оно раскололось. У его острия появилась небольшая выпуклость. Засочилась жидкость. Оболочка отвалилась разорванная. Показалась верхушка головки молодого урианина. Он был огромен. Казалось, он такого же размера, как и яйцо. Наконец, скорлупа распалась окончательно. Птенец раскрыл клюв. Сейчас он издаст первый писк. Сигнал, ожидаемый снаружи няньками.

Яйцо рассыпалось на куски. К удивлению Корсона, голова птенца была не больше кулака взрослого мужчины. Однако он знал, что развитие нервной системы Нгала Р’нда еще далеко от завершения. Еще чаще, чем дети людей, уриане рождались в недоношенном состоянии, неспособные на самостоятельное существование.

Гиппрон вышел из стены и синхронизировался с современностью. Веран выскочил из своего седла с пластиковой сумкой в руках, швырнул в нее скорлупки от голубого яйца и вернулся к гиппрону. Не теряя времени на проверку упряжи, он направил животное под прикрытие стены и дал сигнал для десинхронизации.

— Конец первой фазы,— процедил он сквозь зубы.

В эллиптическом зале послышалось первое попискивание птенцов. Дверь раскрылась.

— Они заметят отсутствие скорлупы,— сказал Корсон.

— Ты ничего не понял,— буркнул Веран,— я подброшу им другую. Если то, что ты сказал, верно, то их интересует только голубая скорлупа, до остальной им нет дела.

Они рванулись к поверхности. В укромном месте — ущелье, обнесенном скалами, Веран синхронизировал гиппрона. Корсон свалился на землю, ему вновь стало дурно.

— Следи за ногами,— посоветовал Веран.— Мы в нашем объективном прошлом; никогда неизвестно, не отразится ли сломанный сегодня стебелек травы гораздо худшими последствиями в дальнейшем.

Он открыл сумку и принялся внимательно обследовать осколки голубого яйца.

— Это не простое яйцо,— наконец сказал он.— Скорее, что-то вроде соединенных друг с другом пластин, как кости в черепе человека. Посмотри-ка на соединительные линии. Они совпадают, как крышка к банке.

Он отломил крохотный осколок, поместил его в какое-то устройство и припал глазом к окуляру.

— Пигментация по всей массе,— пробормотал он.— Генетическая фантазия. Может быть, это продукт слишком систематических скрещиваний внутри одного рода. Неважно. Я достаточно легко подберу такой краситель и того же самого типа, правда, менее стойкий.

— Вы собираетесь покрасить яйцо? — спросил Корсон.

Веран презрительно рассмеялся.

— Глупость твоя, мой милый Корсон, неизлечима. Я заменю эту скорлупу другой, более привычной, и именно ее перекрашу. Для этой цели я использую такой краситель, чтобы в случае необходимости его можно было нейтрализовать. Вся власть Нгал Р’нда происходит от цвета яйца. Поэтому он считает, что время от времени недурно его и продемонстрировать. Несомненно, именно по этой причине никто не присутствует в зале во время вылупливания птенцов. Подмена невозможна. Разве что ты располагаешь гиппроном. Мне кажется, что эта подмена не будет никем замечена, значит, и не вызовет особых пертурбаций во времени. Чтобы полностью застраховаться, мы возьмем скорлупу от яйца урианина, родившегося одновременно с Нгал Р’нда и того же самого размера. Самым трудным будет подбросить ее за время, равное в лучшем случае одной секунде, прежде, чем кто-либо успел войти и нас заметить.

— Это невозможно,— сказал Корсон.

— Существуют медикаменты, увеличивающие скоросто реакции человека десятикратно. Допустим, ты о них слышал. Их применяют на звездолетах во время сражений.

— Они вредны,— сказал Корсон.

— Я же не прошу, чтобы ты их глотал.

Веран поднялся собирать осколки скорлупы и складывать их в сумку. Потом призадумался.

— Лучше будет обесцветить ее и подбросить на место фальшивой. Никогда не известно...

Он провел несколько тестов, потом опылил осколки какой-то аэрозолью. На несколько секунд они приобрели цвет слоновой кости.

— По коням! — выкрикнул Веран удовлетворенно.

Они вновь погрузились в реку времени. Достаточно быстро отыскали зал, где валялись десятки расколотых яиц. Веран синхронизировал гиппрона, принялся рыться в обломках, пока не отыскал подходящую скорлупу. В струе распылителя она приобрела идеально голубой цвет и отправилась в сумку, подменяя ту, обесцвеченную. Веран проглотил таблетку.

— Акселератор рассчитан на три минуты,— сказал он,— десять секунд сверхскорости равны примерно полутора минутам субъективного времени. Этого больше, чем достаточно.

Он повернулся к Корсону и широко улыбнулся.

— Вся хитрость здесь основана на том, что, если со мной что-то случится, тебе отсюда не выбраться. Представляю, какую рожу скорчат урианё, обнаружив в инкубационном зале одного мертвого и одного живого человека. А кроме того, прирученную Бестию, к которой они привыкли только в диком состоянии. Хорошие вещи придется тебе им говорить.

— Мы быстро исчезнем,— ответил Корсон.— Изменение окажется слишком значительным. Вся история этого отрезка континиума окажется вычеркнутой.