Богиня в бегах

Полина не лукавила. Ей была близка эта тема. Она чувствовала, как свои, метания этой девушки. Слышала в голове вопросы, которыми та задавалась: кто я? Что я могу?

– А вы?

– Я? В детстве был весьма непримечательным ребенком. О таких говорят: очень хороший мальчик. С тех пор мало что изменилось. Я журналист. Обозреваю политические события. Это довольно интересно.

– А семья? – спросила Полина.

– Семьи у меня нет, – ответил Петр. – Я был женат, но оказалось, что мы оба рассматривали наш брак как веселое приключение, а жизнь оказалась прозаичнее сказки, поэтому не сложилось.

Он не спросил ее о семье, но вопрос, казалось, повис в воздухе, и Полина решилась рассказать.

– Знаете, а я замужем и даже не знаю, не расценивается ли наш вечерний променад как…

– Как флирт с другим мужчиной? – догадался Петр. – Ну что вы, это просто случайный лишний билет. Как если бы вы пошли с коллегой, потому что выиграли вдвоем билеты в качестве премии за хорошую работу.

Полине объяснение показалось достаточным, и она кивнула.

Они пошли по небольшому и сильно выгнутому мостику через узкую городскую реку. Под мостом плавали утки.

– Расскажите еще о Диане. Почему она не стала вашей женой?

Петр пожал плечами и остановился, облокотясь о кованые перила моста. Полина тоже остановилась. Ветер так приятно обдувал лицо, ерошил волосы…

– Я не предложил ей. Собирался, готовился, купил кольцо… А она уехала в Доминикану. Я снова собрался с духом, купил коробочку для кольца, а она уехала на Байкал. И так каждый раз: представьте иронию ситуации. Только я открывал рот, как она сообщала, что ей некогда, у нее самолет. Первые два раза это было даже забавным, а в третий я решил, что не судьба. Думаю, она знала, в чем дело, и таким способом говорила мне «нет». Только очень мягко, так, чтобы казалось – ей просто некогда.

– Она вас не полюбила?

Полина ни за что не взялась бы задавать такие бестактные вопросы, если бы не ощущала, что эта история нравится ее спутнику, что ему приятно ее рассказывать: как будто подводить итоги, которые давно пора было подвести, но не складывалось.

Петр посмотрел на нее, и Полина поймала его взгляд. Он смотрел внимательно и ясно, светлыми и очень красивыми глазами, и в них читалось желание стать к ней ближе, она уловила его. Волнующее чувство, пугающее и приятное, словно парение во сне, захлестнуло ее, и пришлось отвести взгляд. Это был тот момент, когда в кино пара в первый раз целуется, но для Полины и Петра – невозможный, потому что промелькнуло и погасло, и не был написан сценарий для такой любви: случайно встретившихся замужней женщины и журналиста, попавшего в город проездом.

Отпуская секунду волнения окончательно, Полина снова взяла Петра под руку и сказала:

– Пойдемте, а то опоздаем в театр.

Театр оказался старым, пахнущим внутри лаком и деревом, плюшевой обивкой сидений и чуть пыльным бархатом портьер. Украшенный лепниной и хрустальными люстрами, он при своих небольших размерах выглядел торжественно и празднично.

Полине всучили программку, она посмотрела имена актеров, но ни одно из них ей ничего не говорило: а люди вокруг возбужденно обсуждали труппу, радовались, что сумели купить билет, кто-то просил поставить в проход стулья…

– Сюда, – позвал ее Петр, – у нас места в ложе.

Они успели занять их ровно в тот момент, когда погас свет.

Волнение Полины при виде актеров на сцене оказалось таким сильным, что она не знала, как его пережить. Она, Полина, вышла в свет! В театр! Ей будет что рассказать Глебу! Это будет так интересно!

Правда, ей придется сказать, что в театре она была одна… Глеб никогда не поймет истории про случайный билет.

Он сам не утруждает себя рассказами о знакомых фитнес инструкторах и исполнительных директорах реабилитационных центров… И Полина совершенно не обязана рассказывать ему про знакомого журналиста!

Спектакль захватил Полину полностью. Она давно так не хохотала: уморительный Хлестаков покорил ее совершенно.

В антракте они с Петром вышли к буфету, и там Полина получила бокал холодного искрящегося шампанского: они присели за столик, и Полина прислушалась. Рядом две пожилые женщины, с голубоватой сединой, обе в наглаженных блузках с рюшами и бархатных туфельках, со знанием дела обсуждали игру актеров. Они были такие серьезные и торжественные. Словно две британские королевы. Рядом улыбался своей спутнице мужчина в сером костюме: его дама тоже пила шампанское. Вместе они увлеченно зачитывали брошюрку спектакля.

Полина пила шампанское, показавшееся ей небывало вкусным, и вдруг ощутила, как гул вокруг становится почти комическим, уносящим ее далеко-далеко. Там, в шумящей дали, у театрального буфета стояла девочка с бантами. Девочка тянула пальчик к пирожному-корзиночке, и женщина, стоявшая за ней, улыбаясь, протягивала буфетчице деньги.

– Мама! – ахнула Полина, возвращаясь из того, другого театра, такого знакомого и похожего на этот.

– С вами все в порядке? – обеспокоился Петр. – Вы побледнели.

– Я…

И тут на столике завибрировал телефон.