Богоматерь Нильская

– Мне надо побывать у него не для переодеваний в королеву Кандакию, у меня есть дело поважнее, но я не могу тебе сказать, и идти я должна совсем одна, не сердись, пожалуйста, я не собираюсь занимать твое место и не хочу каждое воскресенье изображать королеву Кандакию, но мне надо там побывать – один раз и совсем одной.

– Ничего не понимаю, но мы подруги, я тебе доверяю и не думаю, что ты хочешь меня обмануть, наверно, это очень важно для тебя – побывать у Фонтенайля, но ты уж больно темнишь! В воскресенье пойдешь в Рутаре, к большим камням, там будет ждать джип, я дам тебе письмо к Фонтенайлю, напишу, что заболела, что ты вместо меня, он будет рад увидеть свою Кандакию, но я все равно ничего не понимаю.

– Я ничего не могу тебе рассказать, это навлечет беду на нас обеих.

– Вот и моя Кандакия, – воскликнул господин де Фонтенайль, глядя, как Вирджиния, прижимая к груди сумку, вылезает из джипа, – я ждал ее, я знал, что в конце концов она вернется. Но где же Изида?

– Вероника заболела, она написала вам письмо.

Господин де Фонтенайль прочел записку. На лице его читалось некоторое смятение.

– Ничего страшного, – успокоила его Вирджиния, – Вероника так и останется вашей Изидой, в следующее воскресенье она будет здесь, а я хочу сегодня стать вашей королевой Кандакией, но при одном условии.

– При каком условии?

– В вашем имении есть настоящая королева. Вы построили пирамиду на ее останках. Я боюсь, что она не станет терпеть, если здесь появится другая. Мы, руандийцы, как вы знаете, очень опасаемся духов мертвых: если их оскорбить, они могут наделать много зла. Я ведь не настоящая королева, если Ньирамавуго увидит меня в костюме королевы, ее дух придет в ярость, она начнет меня преследовать, мстить мне и вам тоже. Я должна сначала сделать ей подношение, чтобы она с нами примирилась.

Господин де Фонтенайль немного помедлил, стараясь понять, что означают слова Вирджинии, что за ними кроется. Вдруг им овладело странное воодушевление.

– Да, да, моя королева, конечно, ты должна оказать все почести древней королеве, той, что лежит под пирамидой королев Кандакий. Таким образом ты, которую я видел на стеле в Мероэ, вновь соединишь звенья цепи времен.

Господин де Фонтенайль закрыл глаза, словно ослепленный невыносимым сиянием представшего его взору видения, руки его дрожали. Через несколько мгновений, показавшихся Вирджинии бесконечными, он немного успокоился.

– А что ты собираешься делать, моя королева? Я сделаю все, что ты мне скажешь.

– Королеве надо всего лишь поднести то, что больше всего ценят руандийцы, – молоко. А у вас как раз есть молоко, достойное королевы: молоко коров иньямбо.

Вирджиния достала из сумки кувшинчик и ветку с листьями умурембе.

– Этот кувшинчик надо наполнить молоком, это то, что нужно, чтобы умиротворить королеву.

– Пойдем, мои пастухи нальют тебе молока утренней дойки, потом мы поднимемся к могиле королевы, и ты исполнишь свой долг.

– Господин Фонтенайль, – сказала Вирджиния, видя, что тот собирается отправиться в погребальную рощу вместе с ней, – вы только не сердитесь на меня, но в кигабиро я должна пойти одна. Это запретный лес. Вы, конечно же, рубили там деревья, рыли землю, выкопали кости королевы, построили над могилой свой памятник. Вы белый, но все же это вы осквернили кигабиро. Если вы будете рядом со мной, боюсь, королева не примет моего подношения. Если разгневать мертвого, с его стороны можно опасаться любой порчи. Может быть вас, белых, это и не касается, но на меня ее месть точно падет. Не сердитесь, прошу вас.

– Да нет, Кандакия, я не сержусь, наоборот, я понимаю, уважаю ритуалы. Когда вернешься на виллу, ты наденешь одежды королевы Кандакии. Я напишу твой портрет. Изида, Кандакия, доказательств становится все больше. Даже если тутси суждено исчезнуть, я буду хранить их легенду.