Богоматерь Нильская

Вирджиния проскользнула между корявых стволов старых фикусов, обогнула прогалину, посреди которой высилась пирамида, попыталась распознать в пугающе густых зарослях дерево с красными цветами. Вдруг ее пронзила мысль: «А что, если за ветвями меня подстерегает питон?» Она ускорила шаг и вскоре оказалась на противоположной границе леса: «Рубанга обманул меня, – подумала она, – он просто старый шарлатан». Но едва она вышла на открытое место, как заметила поблизости отдельно стоящее дерево. Красных цветов на нем не было (она знала, что оно цветет только в сухое время года), но по потрескавшейся коре, по извилистым ветвям она узнала коралловое дерево, то самое, которое искала, – эритрину, умуринзи, дерево-хранитель, как его почтительно называли, то самое, которое давным-давно избрали абиру, чтобы доверить ему хранение умузиму королевы. Она обошла его кругом, опустила ветку умурембе в кувшин и обрызгала умуринзи молочными каплями, приговаривая: «Обратись, сбрось шипы, стань как умурембе». Когда кувшинчик опустел, она встала перед деревом на колени, плоским камнем вырыла у корней ямку, положила в нее кувшинчик и ветку умурембе и закопала их. Когда она поднялась на ноги, ей показалось, что листья на коралловом дереве затрепетали, и она почувствовала, как саму ее словно напитала какая-то спокойная сила. «Отныне, – подумала она, – умузиму королевы будет благоволить мне, теперь я ее любимица, но любимица в этом мире».

Когда они спускались обратно к вилле, к ним подбежал запыхавшийся бой и сообщил:

– Хозяин, хозяин! У нас гость: старый падре, тот, что с большой бородой. Он приехал на своем ипикипики.

– Ох уж этот отец Пентар, в его-то возрасте и ездить на мотоцикле! Опять небось приехал обращать меня в свою библейскую чушь. Он и тебя попытается обратить. Вот уже двадцать лет он не оставляет своих попыток. Не слушай его. Не забывай, что это я открыл тебе, откуда ты родом, – из Мероэ, там я узнал тебя в образе королевы Кандакии.

Отец Пентар ждал в большой гостиной. Бамбуковый стульчик, на котором он сидел, казалось, вот-вот рухнет под его тяжеловесной фигурой. Белая, забрызганная грязью сутана была крест-накрест перехвачена четками с крупными бусинами – точь-в-точь охотничий патронташ. Вирджинию сильно впечатлила его длинная, как у библейского патриарха, борода.

– Добрый день, Фонтенайль, вижу, что вы по-прежнему заманиваете в свою дьявольскую часовню чистых юных дев. Если вы делаете это ради ваших извращений, меня несколько успокаивает тот факт, что вам это уже не по возрасту, а также то, что всем женщинам вы предпочитаете королев четырех тысяч лет от роду.

– Благословите меня, отец мой, ибо я много согрешил, – со смехом отвечал Фонтенайль, – эту юную деву зовут Вирджиния, я пишу ее портрет, и скоро все увидят, что это одновременно и портрет королевы, жившей две тысячи лет назад.

– Девушка, не слушай Фонтенайля, слушай лучше меня, полагаю, ты тутси; впрочем, у Фонтенайля бывают только тутси. Когда я приехал в Руанду, тому уже скоро сорок лет, на тутси все разве что не молились, – и епископы, и бельгийцы. Пришлось сменить короля, но нового тоже собирались окрестить, всем нужен был новый Константин. А потом и у бельгийцев, и у епископа резко поменялись вкусы, и они стали молиться только на хуту, на этих славных крестьян-демократов, смиренных овечек господних. Ладно, мне-то что, я подчиняюсь монсеньору, а вот молодые миссионеры, они глотают все, что им рассказывают про мажоритарную «демократию». Но я уже почти сорок лет изучаю Библию – с одной стороны и тутси – с другой. В Библии есть все, и история тутси тоже.

– Пентар! Пентар! Не утомляйте нас вашими нелепыми теориями. Вирджиния не хочет ничего слушать.

Однако отец Пентар тоже ничего не хотел слушать. По-прежнему обращаясь, казалось, к Вирджинии, он пустился в нескончаемый монолог, в котором было что-то и от проповеди, и от лекции. Оставив в покое Ноя, он предлагал сразу начать с Моисея. С Исхода евреев из Египта. Моисей простер руку, и Господь разделил воды Чермного моря, чтобы евреи могли пройти по его дну, но некоторые из них заблудились, пошли на юг и пришли в страну Куш, это и были первые тутси; потом была царица Савская, тоже тутси, она побывала в гостях у Соломона и вернулась к себе с ребенком, которого зачала от великого царя, и ее сын стал императором в стране, где евреи были тутси и звали их фалаша, а закончилось все это, Вирджиния не поняла почему, в Руанде, где тутси оказались настоящими евреями, а их абиру хранили тайну копей царя Соломона.

Господин де Фонтенайль хохотал, воздевал руки к небу, то и дело подливал виски себе и предлагал гостю, тот отказывался, но все более и более вяло, и в конце концов согласился. Вирджиния не смела перебить отца Пентара, но, заметив, что солнце вот-вот зайдет, она шепнула на ухо Фонтенайлю:

– Уже поздно, мне надо возвращаться в лицей, отвезите меня.