Боярин

Послышался богатырский храп, прерываемый каким-то поросячьим повизгиванием – боярин Онфим Телятников спал беспокойно, ворочался, как и все люди с нечистой совестью. Вот снова вздрогнул…

– Ха! – вошедший следом за своим господином Неждан поднял повыше прихваченную из людской свечку.

На широком, сбитом из крепких досок, ложе, Телятников спал не один. Рядом, ближе к стеночке, привалилось юное, небесной красоты, создание – белокурая девушка с нежно-золотистою кожей. Младая красавица спала нагою, на левом плече ее зияло выжженное клеймо в виде головы бычка-теляти. Так Телятников метил свой скот, ну и, как видно, заодно – и рабынь-челядинок. С рабыней и спал, потому и прогнал всех – не хотел особо огласки, видать, побаивался все же местного батюшку. А, скорее, и вовсе не местного, а архиепископа Троицкого монастыря Гермогена, известного своей дружбой со старым князем. Ну да, с рабой-то хозяин что хочешь, творить может… однако в грехе с ней жить не должен, чай, православный, а, прости, господи, не какой-нибудь там Сарданапал.

Похоже, только тиун да палач – как видно, люди, своему господину преданные, верные – и знали об этой опочиваленке… да еще рабыни, а вот, оказывается, пленный челядин Федор. Интересно, а этот-то почему? Хм… да ничего интересного! Как говорил глава гестапо герр Мюллер – «что знают двое, знает и свинья». Метко сказано!

– Прикрой, Неждане, дверцу, – подойдя ближе к ложу, махнул рукой Ремезов и, вытащив из ножен меч, пощекотал клинком выпростанную из-под одеяла боярскую пятку.

«Сарданапал» недовольно заворочался, заурчал и… проснулся.

Сразу же, почуяв что-то неладное, сел, заслоняясь рукой от желтого света свечки. В одной рубашке; растрепанный, дюжий, с нечесаной бородищей с застрявшими от недавней трапезы мелкими рыбьими косточками, Телятников производил двойственное, одновременно жалкое и отталкивающее впечатление, словно посаженный в надежную клетку монстр.

– Ну, здравствуй, Онфим Телятыч, – присаживаясь на большой, стоявший напротив ложа сундук, недобро прищурился незваный гость. – Вот, решил тебя навестить по-соседски.

– А-а-а? – боярин очумело покрутил головою. – Чего-о? Кто-о?

И вдруг, мигом рванулся к лежавшему на столе мечу в кожаных, с оплеткою, ножнах…

Ага. Не тут-то было! Бывший настороже Неждан приземлил гнусного гада ударом сапога в грудь.

Телятников согнулся, завыл:

– У-у-у… пощадите, я для тебя, Павлуша, все что хошь… все что хошь…

Вообще-то, нужно было бы его сразу убить, не вступая ни в какие разговоры. Все, что знать нужно, Ремезов и так уже знал… ну, исключая малость…

– Кто тебе советовал? Братья мои?

– Они-и-и-и… – встав на колени, запричитал «Сарданапал». – Он-и-и все, змеи… я ишо хотел тебя-от предупредить, да их побоялся…

– Ага, побоялся, значит?

– Павлуша-а-а! Мы ж друг друга с издетсва знаем, – еще громче запричитал Телятников. – И Полинка-то, супруга твоя, мне совсем не чужая-а-а-а…

И в самом деле не чужая… мразь!

Нет, все же нужно было сразу убить, раздавить, как ядовитую гадину. А теперь вот… вот как-то не с руки, такого вот, безоружного…

– Я любой вред заглажу, токмо прости, Павлуша!

«Павлушу» нашел, сволочь…

– Давай, рассказывай все в подробностях, тогда, может, и прощу.

– Дак я готов, готов рассказать-то, – залебезил похотливец. – ты, Павлушенька, спрашивай.

И это – грозный боярин? Мерзкий слизняк! Не думал, не гадал Ремезов, что вот так с соседом все выйдет. Ладно бы тот дернулся… нет, зря вмешался Неждан, надо было допустить гада к мечу, да сразить в честном поединке.

Ага… чтоб услышал кто-нибудь да позвал народ, воинов.

– Не думаю, чтоб ты мне что-то новое смог рассказать, – усомнился вслух Павел.

Телятников неожиданно вскинул голову и громко, с каким-то странным наслаждением, захохотал:

– Не думаешь? Вот и я не думаю, а ведаю токмо. Думаешь, я все затеи со стрелами мечеными выдумал?

Заболотский боярин нахмурился:

– Ты ж сказал уже – братья.

– Э-э-э! – мелко, по-козлиному, проблеял в ответ «Сарданапал». – Они да не они.

– Как не они? А кто же еще-то?

– А жизнь обещаешь?

– Ну… – Ремезов покачал головой. – На твое поведение посмотрю.

– Тогда ничего не скажу. Зачем мне?

Логично, что ж… Пытать его, что ли? Эх, знал бы – Окулку бы прихватил.

– Не хочешь, Павлуша – как хочешь. Тайна сия со мной и умрет.

Ремезов сверкнул глазами – ишь, как заговорил, сволочь! И в самом деле, в поведении Телятникова прямо на глазах произошли весьма странные изменения – вот только что катался в ногах, вымаливая пощады, и вдруг… Обнаглел! Или, действительно, знал что-то такое, на что, вне всяких сомнений, мог выменять жизнь.

– О твоей жизни речь тоже идет, соседушка, – «Сарданапал» ухмыльнулся, краем глаза покосившись на давно уже проснувшуюся наложницу девчонку, что сидела сейчас, натянув до самых глаз одеяло, да тряслась в страхе.

– Да не бойся ты, – не выдержал здоровяк Неждан. – Уж тебе-то мы ничего не сделаем, точно.

– Этот – пусть уйдет! – Телятников указал пальцем на оруженосца. – Не для его ушей разговор будет. И про твою жизнь… и про жизнь супруги твоей, а моей племянницы Полинки.