Бояться нужно молча

Мерное попискивание приборов, тяжелое дыхание мужа, сосредоточенные движения Утешителей – все намекает на то, что пора начинать.

Я затягиваю на плече Дэнни жгут и обрабатываю запястье. Запах спирта бьет в нос. Скальпель поблескивает в жестких лучах операционной. Я стискиваю зубы и ловлю короткий кивок от Карла.

Надрез. Кошусь на монитор – все в порядке. Продолжаю. Пару мгновений, и индикатор Дэнни у меня. Я кидаю его на стол вместе со скальпелем.

– Чип.

Карл отдает мне микросхему. Вставляю ее в запястье девочки, беру пинцет с иголкой. Это легко, я оперировала тысячу раз. Но впервые не уверена в результате.

Стежок за стежком стягивается разрез. Стежок за стежком исчезает путь к отступлению. Вот-вот прояснится, оправдан ли пикник на рельсах.

Приборы гудят, а значит, все в норме. Пока.

– Обновляйте карму, – командую я.

Карл снимает жгут. Я молю небеса, чтобы на этом операция закончилось. Чтобы нам не пришлось пользоваться теми разработками. На планшетах мелькает программный код. Я касаюсь кисти Дэнни и позволяю себе улыбнуться: индикатор вспыхивает зеленым. Карл облегченно хмыкает, я – жду десять секунд. Так написано в инструкции.

Время всегда замедляется перед необратимым. Хорошим или плохим – неважно. Чтобы мы подумали, чего заслуживаем.

– Семь, – почти беззвучно произношу я. – Восемь…

Все замирает на девяти. Индикатор вспыхивает и выключается. Чернеет. Перед глазами мелькают зеленые огоньки.

– Она не простит нам, Карл.

На запястье и плече Дэнни появляются гематомы. Рыжие локоны теряют цвет. Меня вновь начинает трясти.

Девочка тает. Ей слишком жарко этим холодным летом. А ведь она верила нам. Не боялась. Что она скажет, проснувшись сущностью?

– Чего ты ждешь? Ее сердце может не выдержать, – выводит меня из оцепенения Карл. – Я прослежу за приборами.

План «Б». Я бегу к Утешителям.

– Базу данных! – вскрикиваю я. – Открывайте ее базу!

Один из помощников протягивает мне планшет. На экране светится фото Дэнни. Вот где она точно будет рыжей.

Я провожу пальцем влево. Вспыхивает программный код. Хранилище поступков. Место, где решилась ее судьба. Место, где сейчас она решится повторно.

Я медлю. Карл замер у монитора – следит за кардиограммой. Бесполезно. Уже бесполезно. Важно, что я предприму. И как это подействует. Шесть лет назад я клялась, что никогда не воспользуюсь его исследованиями. Я презирала этого человека. А сейчас презираю себя.

Шкала форматирования окрашивается в зеленый. Я мчусь к Дэнни.

Еще чуть-чуть, и ее тело привыкнет к пустоте. К тому, что в базе данных – ни строчки. А затем – следующая замена индикатора. Так написано в тех инструкциях.

– Глория! – Карл подзывает меня к монитору.

Но мне незачем всматриваться в кардиограмму, чтобы понять: что-то не так. Писк приборов усиливается.

– Дай ей минуту, – умоляю я. – Она справится.

– Нам больше некуда торопиться.

Он прав. Плана «В» у нас нет.

– Дэнни очнется.

Как же я завидую Эмили, надеющейся, что поезд затормозит.

Я блуждаю взглядом по полу, но что-то резкое, неестественное заставляет меня поднять глаза. Девочка вздрагивает. Так, что падает ширма. Частота сердечных сокращений нарастает, приборы начинают непрерывно пищать. Кардиограмма вытягивается в прямую.

Высокий звук превращает меня в робота. Нота «си», определенно.

– Дефибриллятор. Дефибриллятор, срочно! – воплю я.

Утешители, Карл, приборы – все отдаляется. Остаемся лишь мы. Вдвоем. Хотя, нет, втроем. С проклятой «си».

– Четыре тысячи. – Слышу, как дефибриллятор заряжается. – Разряд! Еще!

Давай, девочка, помоги мне спасти тебя.

Толчок. Снова. Она не отзывается. Должно быть, больше не верит мне.

Да я и сама себе не верю.

– Еще, Карл! Еще! – визжу я, но он хватает меня за плечи и заключает в объятия.

Легкая пощечина. Голоса нанизываются на «си», как на шампур. Пахнет кровью. Я зажимаю уши.

– Прекратите это…

– Глория, мы сделали все возможное, – рычит Карл. – Все. Возможное.

– Почему ты меня держишь? Ей нужен массаж сердца!

– Она мертва, Глория.

Мой маленький мирок разбивается. Мы боялись обнуления, проклятого недуга, обесцвечивающего волосы. Какая глупость. Гематомы, белые зрачки… Да какая разница, если это не смертельно?

– Что же мы натворили…

Я выполнила обещание: Дэнни обнулилась в неведении. И умерла – тоже. Но этого мало, чтобы я не презирала себя.

«Си» оглушает меня.

Пикник на рельсах не удался. А жаль.

* * *

Я снова и снова повторяю речь. Ругаю себя за слабость. Шейра позвала меня – хочет докопаться до правды. Рене не сказала ей, что произошло ночью. Это моя забота. Карл пишет отчет Семерке. Он отпустил меня поспать и запретил идти к дочери без него. Но… не он был главным – я. И мне отвечать.

Я умерла вместе с Дэнни, услышав пронзительный писк. Умерла, когда Эмили вломилась в операционную.

А сейчас умру, признавшись во всем дочери.

Я стучу и толкаю дверь. Шейра сидит на кровати. Кусает ногти, бесцельно листает журнал с кроссвордами. На щеке краснеет гематома.

– Доброе утро. – Я устраиваюсь рядом, не в силах отделаться от ощущения, что Утешители начинают осмотр точно так же.