Болезненное притяжение

— Только посмей мне сказать, что он тебе дорог! Только посмей на меня наехать за то, что я избил его! — тяжело дыша, поворачиваюсь к шатенке.

— Нет, — едва слышно говорит она и сползает по стенке вниз, оседая прямо в лужу.

— Что нет? Что с тобой? Простудиться хочешь? — не понимаю я действий девчонки. — Или тебе его так жаль, что до сих пор плачешь.

Слезы действительно катятся градом по ее красивому лицу.

— Нет, Алан, не жаль. Спасибо тебе. Правда, спасибо. У меня нет сил подняться.

Резко подхожу к ней и поднимаю на ноги.

— Так что с тобой? — повторяю вопрос, обеспокоенно всматриваясь в лицо.

— Не знаю. Это он. Он что-то подсыпал, наверное. Я не знаю. А потом хотел меня тут, — отрывисто произносит она и теряет сознание.

18

Дернул меня Мерлин изображать из себя благородного принца, теперь тащу на себе девчонку в полубессознательном состоянии, терплю любопытные взгляды редких прохожих. Небось все думают, что это я ее того, и веду в свое логово, чтобы всячески надругаться. Никто ведь и на миг не допустит такой мысли, что я как раз-таки спас эту деву от маньяка, коим все в данный момент видят меня. Эх, а как прекрасно начинался вечер. Я должен был пить и веселиться в компании друзей. А не это все. И Абигейл тоже хороша, шляется не пойми с кем по всяким увеселительным заведениям, сидела бы в комнате, как раньше, не пострадала бы.

Наконец хрупкая шатенка перекочевывает с моих рук на свою кровать. Блин, она так и не приходит в себя, метается в бреду, сколько же этот гад в нее влил? Естественно, я узнал у Марка, что конкретно было за вещество, хотя и до этого догадывался. Остается лишь приготовить антидот. Но оставлять одну страшно, мало ли что, я теперь вроде как ответственен за это глупое доверчивое создание. Придется принести все необходимое в ее комнату, надеюсь, ей не станет хуже.

Спустя час я наконец справляюсь со всем и осторожно вливаю в рот девушке лекарство.

— Вот так, милая, я знаю, что оно невкусное, но сама виновата, нечего было всякие гадости пить из рук непонятно кого. Молодец, — приговариваю я.

В сознание Абигейл так и не приходит, но дыхание сразу заметно выравнивается, и исчезает болезненная испарина со лба. Отлично. Значит, зелье подействовало, как надо. Теперь ее можно оставить ненадолго одну и пойти к ректору, доложить о том, что творит его экспериментальный набор. Почему иду я? Все просто. Если пойдет Аби, ее затаскают по всяким допросам и проверкам, а если я, ничего такого не будет, вину Марка признают незамедлительно. По крайней мере именно так я себе и объясняю очередной благородный порыв, что мне в общем-то не свойственен.

Подхожу еще раз к девушке, чтобы накрыть посильнее, а с обнаженного плеча как раз сползает покрывало. И в моей голове сразу вспыхивают картинки, как буквально недавно я снимал с нее мокрую грязную одежду, чтобы не простудилась, как отметил бледность и хрупкость ее тонкой кожи, словно она и не с юга вовсе, а с самого настоящего севера, где солнца практически не бывает. Как залюбовался ее изящной маленькой грудью, аккуратно убранной в кружевной бюстгальтер, как захотелось провести по идеально плоскому животу и упругой круглой попке, спрятанной в закрытых трусиках. Как, как… Разом много возникло этих как, даже слишком. Но увидев свежий след от рук Марка на запястье шатенки, я усилием воли заставил себя переключиться на дело и, резко накрыв девчонку до подбородка покрывалом, вышел, не забыв тщательно запереть дверь.

За окном глубокая ночь. Даже загулявшиеся студенты должны уже отправляться в свои постели, но я уверенным шагом иду к ректору Адамсу. Я знаю, что он не спит и не отсутствует, хотя выходные положены и ему в том числе. Но Адамс предпочитает пятничную ночь проводить в кабинете за бокальчиком своего любимого коллекционного виски.

Заношу руку для почтительного стука, но хозяин кабинета меня опережает и загодя открывает дверь с помощью магии.

— Мистер Далтон, чем обязан? — говорит вместо приветствия мужчина в летах, чьи волосы уже начала отвоёвывать седина.

— Мистер Адамс, вечер добрый, — киваю я ректору и аккуратно закрываю за собой дверь, затем нарочито медленно прохожу вглубь кабинета и без приглашения усаживаюсь в кресло напротив мужчины. Тяну время в общем.

— Ночь за окном, — флегматично отзывается Адамс и делает глоток из своего стакана.

— Верно. Как поживает ваша супруга, не скучает одинокими ночами без вас?

Ректор недовольно морщится.

— Нормально ведь сидели, зачем ты мне про нее напомнил? Я не забыл, о том, что кое-какие мои тайны ты, Алан, пообещал не рассказывать в том числе и Джессике. К чему портить мне настроение? Говори сразу, что надо. Но имей ввиду, нелегальные дела Дика я покрывать не буду, и тебя отдельно выгораживать тоже не стану.

— О нет, дело не в этом, — бодро начинаю свое повествование я. Люблю, когда не приходится долго напоминать человеку, что он мне обязан, — а в одном из ваших студентов. Не Дик! Один из взятых в качестве жеста доброй воли.

— И? — Адамс вопросительно поднимает свою бровь. — Я весь во внимании.