Болезненное притяжение

Постепенно осмелев, опускаюсь ниже по пояснице к мужским упругим ягодицам. Осторожно провожу по ним, а потом еще. И иду к ногам. Которые у блондина также абсолютно идеальные. Вот как можно быть таким красивым? Комплекс неполноценности у окружающих должен возникать регулярно.

Фееричный массаж ног я не рискую повторять, а все потому, что он у меня наверняка не получится ни на каплю фееричным, и, следовательно, даже и не стоит пытаться заниматься плагиатом. Тем более, что меня давно уже посещают мысли о другом.

— Повернись снова, пожалуйста, — хрипло прошу.

— Еще не домыла меня? — со своей фирменной ухмылочкой спрашивает Алан.

— Еще кое-что осталось, — не обращая внимание на его подколку, спокойно отвечаю.

И тут мой взгляд опускается на член парня, который совсем не спит. Наоборот, он вздыблен и торчит в мою сторону, словно безошибочно определив, что именно я намереваюсь сейчас сделать.

Улыбаюсь и провожу осторожно мыльными руками по нему, потом, как будто опомнившись, смываю пену водичкой, не выпуская из рук мужской орган. А затем присаживаюсь на корточки и наклоняюсь к паху парня, любовно целуя вокруг. Его собственный запах тела смешивается с фруктовым от шампуня и получается весьма аппетитное сочетание.

Я не перестаю водить рукой вдоль ствола, и решаюсь наконец поцеловать его. Сначала совсем осторожно, едва касаясь и страшно смущаясь, но потом мои движения приобретают все больше уверенности и вот я уже нежно дразню своим язычком головку члена.

— А-ах, — слышу от него протяжный стон, а значит, у меня все получается.

И беру наконец его орган в рот, по-прежнему помогая себе рукой.

Блондин кладет руку мне на волосы и слегка корректирует темп, не надавливая с силой, лишь слегка прикасаясь, весьма деликатно, я бы сказала.

Я быстро подстраиваюсь, кажется, поняв, что от меня хотят. И с наслаждением продолжаю любить идеальный член блондина. Да, я повторяюсь, но если у этого парня все части тела действительно идеальные.

И тут Далтон вдруг напрягается, и теплая соленая струя бьет мне в небо.

Но это уже слишком для первого раза, и я непроизвольно отклоняюсь, а остатки спермы попадают мне на грудь.

— Хм, извиняюсь за конец, — произношу чуть сконфуженно, распрямляясь.

— Ты что, так даже лучше, — с потемневшими от страсти глазами Алан размазывает остатки своего семени по моей груди, а потом наклоняется к губам и долго целует их, выражая таким образом все свои не озвученные чувства.

56

Мне хочется петь и танцевать. И да, до сих пор. Не смотря на то, что сегодня полноценный учебный день, эйфория буквально переполняет, в любой момент угрожая выплеснуться наружу.

Как же прекрасен этот мир, когда он наполнен красками любви. И хотя ни я, ни блондин до сих пор так и не признались друг другу в самом главном, я не сомневаюсь, что все то, что внутри у меня, также происходит и у него. Это для других Алан Далтон чистокровный надменный аристократ с отвратительным характером и абсолютным нежеланием признать в девушке личность, но я-то знаю, каким нежным и заботливым он может быть.

Совершенно точно ничего не сможет испортить мне сегодня настроение.

— Эм, Абигейл, — догоняет меня в коридоре девушка, с которой совершенно точно мне не о чем разговаривать.

— Чего тебе, Пенелопа!? Я спешу, — отвечаю резко.

Может, я и груба, но раньше от этой смуглой девицы ничего хорошего не замечала.

— Да мне просто поговорить надо с тобой, — мнется та.

— Нам не о чем говорить. Если это какая-то очередная гадость про меня и Алана, я не намерена это выслушивать.

— Да нет, не о том, просто я, эм. Ты в общем извини меня, пожалуйста! Да, извини, я не должна была, это все ревность и обида, в основном, конечно, на Далтона, он ведь бесчувственная скотина, а мы, девушки, всего лишь жертвы, но до него не достучаться, вот и срывала свои эмоции на тебя.

— Хм, спасибо, конечно, за извинения, только не нужно, пожалуйста, оскорблять при мне Алана, он совсем не такой, каким ты его выставляешь, и если тебе не повезло вызвать у него романтические чувства, это совершенно ничего не значит.

Девушка внимательно смотрит на меня с нечитаемым выражением лица, такое ощущение, словно она решает сделать ли ей следующий шаг, но вот лоб разглаживается, видимо, решила.

— Ладно, возможно, ты и права, сердцу не прикажешь, ведь так, да? — натянув улыбку, произносит Пенни. — Но все же можно тебя попросить всего об одном разговоре? Он мне очень нужен, перед подругами я не могу показать свою слабость, а выговориться очень хочется, душа прямо просит.

Смотрю с подозрением на Пенелопу, не темнит ли она часом?

— Даже не знаю, что тебе сказать на такую неоднозначную просьбу, — протягиваю вся в сомнениях.