Большая грудь, широкий зад

– Мы, уважаемый, китайские рабочие, – обратился к старику Дэн, – и просим доставить нас домой. – Старик непонимающе смотрел на них и беспрестанно отвешивал поклоны. – Ты нас только доставь, – продолжал Дэн, – а мы уж для тебя в лепешку расшибемся, жену добудем, детей купим, соберем денег на дорогу и отправим обратно. А не захочешь возвращаться, останешься нам за отца. У нас еда будет – значит, и у тебя тоже. Пусть только кто из нас попробует пойти на попятный, того и за человека считать не будем!

Старик бухнулся на колени и залопотал что-то непонятное, отбивая поклоны, весь в слезах и соплях. Стоило обеспокоенному Пичуге коснуться его, как он завизжал, будто свинья под ножом, вскочил и рванулся к двери, укусив вцепившегося в него Пичугу. Тот в бешенстве схватил нож для овощей и приставил к горлу старика:

– А ну брось верещать! Убью! – Старик умолк и только хлопал глазами. – Тут уж не до почитания старших, брат Дэн, – вздохнул Пичуга. – Давайте-ка его в лодку, ножом пригрозим – всё сделает как миленький.

Они связали старика и повели на берег. В кромешной тьме завывал ветер. Обогнув выступающий в море утес, они увидели невдалеке галдящую толпу с факелами – она двигалась им навстречу. Старик тут же с громким воплем рванулся вперед.

– Спасайся, братцы! – крикнул Дэн.

В полной растерянности они бросились в горы и просидели там в тишине до рассвета, не зная, как быть.

– Разве обязательно добираться морем? – заговорил Пичуга. – Я с самого начала не верил, что Япония не соединена с Китаем по суше. Неужто эти несметные полчища японцев, эта саранча зеленая, все прибыли в Китай на кораблях?

– Это ж сколько кораблей надо! – подал голос Би. – Столько и быть не может.

– Пойдем-ка мы берегом, – продолжал Пичуга. – Когда-нибудь да и выйдем на дорогу. Дадим кругаля так дадим, в этом году не дойдем – дойдем в следующем, рано или поздно все равно будем в Китае.

– Только это и остается, – кивнул Дэн. – Я когда в Чанбайшань деревья валил, слыхал, что Япония с Кореей соединена, так что сперва до Кореи доберемся, а потом домой, в Китай. Даже если и помрем в Корее, всё лучше, чем в Японии.

Вдруг снизу донесся гул голосов, лай собак, звуки гонга. Худо дело – японцы горы прочесывают, поднимаясь всё выше.

– Вместе держаться надо, братцы, – сказал Дэн. – Поодиночке всех загребут.

В конце концов разбежаться все же пришлось. Сидя на корточках в зарослях бамбука, Пичуга увидел, что в его сторону двигается желтолицая женщина в потрепанном армейском мундире с охотничьим ружьем в руках. Шла она, настороженно оглядываясь, справа и слева ковыляли старики с тесаками и палками, а за ней мертвенно-бледный подросток колотил мотыгой в помятый медный таз. Перед ними с тявканьем бежали несколько тощих собак. Все они – старики, женщина и подросток – покрикивали с грозным видом – для смелости, что ли, – и время от времени раздавались выстрелы. Одна худющая черно-белая дворняга добралась до зарослей, где прятался Пичуга, и остановилась, поджав хвост и заливаясь бешеным лаем. Этот остервенелый лай привлек внимание желтолицей, и она, наставив ружье в сторону рощицы, издала гортанный крик. Мундир был ей велик, руки, торчавшие из рукавов, как свечки, безудержно дрожали. Высоко подняв нож, Пичуга выскочил из своего укрытия и бросился навстречу черному дулу ружья. Женщина чуть вскрикнула и отшвырнула ружье. Нож Пичуги, царапнув по соломенной шляпе, прорезал ее. Стали видны сухие, тусклые волосы. Завопив от ужаса, женщина упала как подкошенная. Пичуга рванул вниз по склону и в несколько прыжков очутился в ущелье, скрытом золотистыми кронами деревьев – даже ветер не мог проникнуть туда. А там, выше, галдели японцы и лаяли собаки.

Дэна и Би японцы схватили на второй год после капитуляции – вот уж, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло – и в качестве военнопленных вернули в Китай. А прорвавшийся из окружения Пичуга был обречен еще тринадцать лет обретаться в глухих лесах Хоккайдо, пока один охотник случайно не вытащил его из заснеженной пещеры, приняв за медведя в спячке.