Большая книга скандинавских мифов: более 150 преданий и легенд

Король гуннов резким движением головы откинул со лба длинную, как бы прихваченную инеем прядь своих жестких, как грива, черных волос и приподнялся, словно барс, готовящийся к прыжку. Увидев это, Гудрун, расталкивая Гуннара и Хёгни, рухнула перед Атли на колени.

– Прости их, супруг мой! Прости ради двух сыновей, которых я тебе родила. Позволь им уехать.

– Я должен позволить им уехать? – вскипел Атли, задыхаясь от бешенства. – Нет! Они убили Сигурда, величайшего и благороднейшего из всех витязей, ради золота они забыли о том, что стали кровными братьями, ну а я ради золота забуду о том, что они мои гости!

Тогда Хёгни и Гуннар выхватили свои мечи, и почти сразу четверо гуннов пали мертвыми. Остальные отступили, не решаясь продолжить бой. Тут, надев шлем и доспехи одного из павших воинов, Гудрун присоединилась к братьям. Снова закипело яростное сражение, и теперь уже никто не мог сказать, что Гудрун – прежняя дочь Гьюки. Гуннар, изредка бросая взгляд на сестру, не мог отделаться от ощущения, что сама Брюнхильд бок о бок бьется с ним.

Между тем, встревоженные криками и шумом боя, в замок прорвались дружинники Гьюкингов. Скоро весь зал оказался залит кровью и завален трупами убитых.

Наконец Атли потребовал перемирия. Пока продолжалась небольшая передышка, король не удержался от того, чтобы не укорить свою жену:

– Ты подняла руку на мужа и его людей! Я взял тебя, думая, что буду обладать женщиной красивой и мудрой! Но не было для меня проку от твоей красоты и мудрости!

– Потому что ты взял чужое, не должное принадлежать тебе, Атли! – гордо ответила Гудрун.

После препирательства между супругами битва закипела с прежним ожесточением. Но как ни были отважны и упорны Гьюкинги, силы их постепенно таяли. Один за другим падали мертвыми дружинники, и никто не приходил умершим на смену. Гостям даже не помогло временное отступление Атли. Вскоре король вернулся с новым отрядом воинов. Гудрун была обезоружена и насильно отведена в свои покои. Ее братьев, покрытых многочисленными ранами, сбили с ног и связали по рукам и ногам.

Хёгни даже в этом жалком положении не потерял присутствия духа:

– Теперь мы в твоей власти, Атли, и ты можешь решить нашу участь. Но знай, что ты одержал над нами победу благодаря коварству!

Тогда Атли из мстительного любопытства велел своим воинам испытать пленника. По знаку короля один из воинов схватил раба по имени Хьялли. Раб, почувствовав приставленный к своей шее клинок, истошно завизжал, проклиная день, когда ему приходится расстаться с сытой жизнью и свиным стадом.

– Если ты хочешь, я отпущу тебя, Хёгни, – молвил улыбаясь Атли. – Ты храбро бился за своего неразумного брата. А этот Хьялли отправится в Хель вместе с Гуннаром.

Но Хёгни возразил:

– Я не предам своего короля и брата. К тому же визг раба несносен моим ушам.

Атли, подивившись про себя выдержке и мужеству врага, кивнул.

– Тогда пусть свершится, как было предначертано свыше. – И велел отпустить Хьялли.

И вот когда оба Гьюкинга лежали полумертвые в темнице, Хёгни, с трудом поворачивая к брату покрытую запекшейся кровью голову, сказал:

– Глупо умирать нам ради сокровищ, которые все равно давно покоятся на дне Рейна. Но мне страшно за судьбу Глаумвор и Костберры. Может быть, узнав о том, что золото пропало для людей, Атли не станет чинить вреда нашим женам?

– Молчи, Хёгни! – сердито ответил Гуннар. – Что, если Атли, прибегнув к какой-нибудь хитрости, все-таки сумеет добыть сокровища Фафнира? Тогда окажется, что все наши жертвы были напрасными. – Тут он горько рассмеялся. – Что же касается наших жен… Глаумвор и Костберра уже были обречены, когда выходили за нас замуж. Теперь я начинаю сожалеть о том, что ты знаешь место, где скрыто золото…

К вечеру Гуннара привели к Атли.

– Ну как, по доброй ли воле ты расстанешься с золотом Сигурда? Или мне придется разорить из-за него всю твою страну? – спросил его король гуннов.

– Золото укрыто, шурин, и укрыто так надежно, что его тебе не найти, – ответил Гуннар. – Но я готов сказать, где оно, если ты исполнишь мою просьбу.

– Я обещаю тебе это, – согласился Атли.

– Тогда пусть принесут мне сердце Хёгни, – сказал Гуннар. – Я не хочу, чтобы мой брат остался в живых и потом обвинял меня в трусости. Но и видеть его смерть мне было бы тягостно.

Такое предложение пришлось по душе свирепому гунну.

– Пусть будет по-твоему! – воскликнул Атли и, подозвав к себе одного из слуг, шепнул что-то ему на ухо.

Слуга, поклонившись, вышел и через недолгое время вернулся назад, неся на золотом подносе еще теплое бьющееся сердце.

– Вот сердце твоего брата, Гуннар, – сказал с насмешкой Атли. – Теперь признайся, где ты спрятал золото.

Гуннар презрительно плюнул себе под ноги.

– Ты считаешь меня ребенком, шурин? Взгляни – это сердце все еще трепещет от страха. А поскольку Хёгни отважнее и мужественнее любого из твоих воинов, значит, оно принадлежит тому рабу Хьялли.

– Не ожидал от тебя такой догадливости, свояк… – буркнул Атли. – Однако сейчас твое желание наконец исполнится.