Бомба в голове

Ему опять стало тоскливо. Оборванная на взлёте жизнь друга корявой гримасой показала превратность бытия, плохо разбирающегося в ценности своих кадров, равно как и тщетность попыток многих индивидуумов выудить для себя хоть малое благополучие. Ничего не было ясно и относительно его, Виталия, будущего. Всё может повториться в точности до запятой. Стоит ли ему лезть в тёмные дела людишек? Не лучше ли в открытую расписаться в собственном бессилии, оставить добрую память об Олеге ничем не замаранной и благополучно проживать свой век в достатке и спокойствии? Тогда, наверное, и не станешь жертвой очередного такого вот происшествия, не попадёшь под колёса какого-нибудь случайного автомобиля. Но, думая об этом, он знал, что никогда не уступит обстоятельствам: не тот у него характер, не те устои, не такая внутренняя данность. Если у одних какие-то опасности могли вызвать только озабоченность, у Виталия они обязательно отсылали к первопричине. Его всегда тянуло разобраться, узнать, насколько он далёк от правды, как следует действовать и как быть при всём при том достаточно упорным. А когда речь заходила о крутых переменах, его жизнь не могла уже развиваться спокойно, она непременно должна была сделать замороченный зигзаг. В принципе так оно всегда и получалось, и он ни о чём не жалел, он всегда стоял на своём, поскольку не успел ещё в себе разочароваться.

Неожиданно сменившееся окружение поменяло и ход его мыслей, словно порождённых неким таинством окраин. Теперь он думал не столько о последних событиях, сколько о живой природе, красоте мира, присутствующей во всём неизведанном и открывающейся всегда неожиданно броско и волнительно. Он увидел спящие деревья, мягкий бархат взлохмаченных крон, уловил дыхание леса, ласкающее воспоминанием детских грёз, сладких и таких же тонких по воздействию, как картины сказочных ландшафтов.

Есть нечто универсальное, что понятно любому живому существу, способному двигаться, моргать и чувствовать – красоту видят такой, какой она является всем представителям фауны без исключений. Однако у людей красота идеализированная, у каждого своя собственная, выношенная в замеси конкретных удовольствий, приносящая только иногда прекрасное настроение от волшебства высокой утончённости мира. Люди, обладающие множеством разных характеров, воспринимают её каждый по своему. Для кого-то красота необычна и является источником вдохновения. Некоторые вкладывают в это понятие сугубо профессиональный смысл, затаскивая выражение своих навыков до тошнотворной от них зависимости. А кому-то она приносит только тревогу, поскольку данный субъект, не способный удивляться, воспринимает глубоко волнующее с удвоенной опаской. Но красота есть неотъемлемая часть жизни, даже в темноте скрывается яркое величие ожидаемого. Отбросив примитив, всегда хочется свободы и простора, волшебной гармонии непостоянства, хочется возвести его в самую загадочную, никому не известную степень бытия.

Он подумал, что всегда стремился к лучшему. Лучшему не в смысле качества, а в соотношении истинно прекрасного и своих понятий об этом. И ему бы хотелось не только познавать, но и быть вдохновителем чувств для многих. Подражание не является полноценной сферой деятельности. Образованный, гармонично развитый человек никогда не согласится быть похожим на кого-то, всегда подразумевая некую свою исключительность уже самим фактом своего существования, умения думать, анализировать, отображать чувства. Именно уловив неординарность друг друга, они и сдружились с Олегом, и Виталий хорошо понимал его и тогда, и особенно теперь, после рассказа Марины. Он сам ощущал иногда тонкую грань между личной прихотью и полноценным величием замыслов, грань, которая то возникала, то пропадала вдруг по неизвестным причинам, словно побуждая его водить кистью по живой материи поклонников. Он погружался в работу как древний алхимик, находя смысл и связи там, где многие только разводили руками, а уж ухватившись за факты, вырисовывал картину с безупречной точностью, под которой только оставалось получить подпись главных фигурантов дела. В этом было его призвание – связывать суть с фактами, а факты с характерами, ибо возможность причастности к событию того или иного лица априори определяется его дальним интересом. И сейчас, оказавшись в полумраке затенённого бульвара, он ощутил в расследуемом деле не просто борьбу амбиций, злобу и лицемерие людей, в нём замешанных, а катастрофическую сущность всего разумного, неизменно приносящего беды себе подобным.