Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения

Деиндустриализация означала разрыв с двухсотлетней тенденцией европейского развития (впрочем, как и дедемократизация), а потому должна была быть хорошо подготовлена в идейно-пропагандистском, культурно-психологическом плане, что и было проделано в 1960-е – первой половине 1970-х годов.

В 1962 г. на деньги Рокфеллеров было оформлено экологическое движение с явной антииндустриальной и антитехнической направленностью. Начались призывы к спасению природы от техники и… человека, людей, которых, как говорили адепты движения, слишком много. Так состоялось второе пришествие мальтузианства, сформулировавшего весьма важную для сохранения позиций капиталистической верхушки, 300–500 семей, которые правят капиталистическим миром, – сокращение численности населения, депопуляция. Обосновывались депопуляция и деиндустриализация (как части одного «пакета») на неомальтузианский манер: истощение ресурсов, достигнуты пределы промышленного развития. А раз так, нужно меньше промышленности (первый доклад «Римскому клубу» «Пределы роста», концепция «нулевого роста») и меньше населения.

Экологическое движение было подкреплено в 1960-1970-е годы движением меньшинств (прежде всего сексуальных), женским (феминизм) и молодежным движением с его субкультурой «рок, секс, наркотики». Ну а в 1980-1990-е произошел еще один сдвиг – от научной фантастики (будущее, построенное на научной, рациональной основе, мир прогресса и демократии, оптимизм) к фэнтези (будущее как прошлое; вместо демократии – иерархия в духе средних или даже предшествовавших им «темных» веков; вместо прогресса – футуроархаизация, власть имеет не научные и рациональные и даже не религиозные основания, а магические).

Подъем фэнтези был одним из элементов курса на дерационализацию сознания и поведения, который взяла на вооружение мировая верхушка. Одной из главных задач было вытеснить, зачистить культурно-психологический оптимизм, характерный для послевоенного тридцатилетия. Дерационализация стала третьим – наряду с деиндустриализацией и депопуляцией – компонентом проекта, который я называю «три Д». Его сутью и задачей было остановить угрожавший позициям мировой финансово-олигархическо-аристократической верхушки промышленный и научно-технический прогресс, повернуть вспять историю в том виде, в каком она развивалась со времен Ренессанса и особенно в последние 200 лет, и создать общество, комбинирующее черты феодального, антично-рабовладельческого и кастового a la Древний Египет.

Этому нисколько не противоречила научно-техническая революция в сфере коммуникаций и информации. Более того, именно она, с одной стороны, в силу наукоемкости делала ненужными значительные по численности рабочий класс и старый средний слой; с другой, обещала огромные возможности в сфере информационного управления и манипуляции массовым сознанием, его дерационализации, хаотизации. Неолиберальная (контрреволюция в экономике (1980-е – 2010 гг.) была хаотизацией экономической жизни в интересах верхов и перераспределением «общественного пирога» снизу и от середины вверх, однако сама она была элементом геокультурной, геоисторической (контрреволюции Хаоса, призванной повернуть вспять многовековое развитие Запада, Европы и как минимум двухвековое развитие мира в целом.

Первыми жертвами (контр)революции Хаоса на самом Западе стали «государство всеобщего собеса» (welfare state), средний слой, на который обрушились удары тэтчеризма и рейганомики, гражданское общество, политика (стала превращаться в комбинацию административной системы и шоу-бизнеса) и массовое образование (как школьное, так и высшее).

Однако до тех пор, пока существовал СССР как воплощение системного антикапитализма, геополитический и социально-экономический конкурент Запада, как возможная альтернатива капитализму в глазах именно тех классов и слоев, над головами которых должны были сомкнуться волны неолиберального «прогресса», о полной реализации программы «три Д», «заговора темновековья», курса на остановку истории и, естественно, о полномасштабной глобализации можно было и не мечтать. Напротив, они должны были всячески подчеркивать и продвигать демократические формы. Как говорил министр иностранных дел Великобритании второй половины 1940-х годов Э. Бевин, Запад в противостоянии СССР к материальному успеху должен «прибавить позитивный призыв к демократическим и христианским принципам». Западные правительства, замечает по этому поводу журналистка Ф. Стонор-Сондерс, автор интереснейшей работы о культурных аспектах Холодной войны, должны были предложить своему населению «альтернативное будущее, исходя из их системы капиталистической демократии». И хотя на рубеже 1970-1980-х годов демократию начали сворачивать, постепенно демонтируя несущие конструкции капитализма, развернуть этот процесс в полном масштабе при наличии в мире СССР было невозможно. В связи с этим разрушение СССР стало задачей № 1 мировой капиталистической верхушки в целом. Причин тому было несколько: