Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения

Парадоксальным образом Яковлев с его статьёй оказался «устройством», посредством которого всё это выразилось, перефразируя определение Львом Толстым жанровой принадлежности «Войны и мира», в той форме, в какой это выразилось; причём многое выразилось независимо от Яковлева и того, что он хотел сказать, ради чего писал статью. Когда-то Герцен сказал о себе, об Огарёве и таких, как они: «Мы не доктора, мы боль». Моё отношение к Яковлеву не позволяет мне ни соотнести его с Герценом (при всём моём в целом негативном отношении к человеку, который во время Крымской войны писал, что хочет жить в английском городе Одесса» – так и хочется спросить: ну что, сынку, помогли тебе твои бритты с Ротшильдами?), ни использовать эту фразу для характеристики позиции Яковлева (какая у карьериста и отступника боль?). Верно, однако, то, что через Яковлева и его статью выплеснулись фобии номенклатуры и – сквозь них – фантомные боли русской власти: Крот Истории роет медленно.

…В своё время Б. Мур-младший написал, что если людям будущего суждено когда-либо разорвать цепи настоящего, они должны будут понять те силы, которые выковали эти цепи. В 1989–1993 гг. на историческую Россию были наброшены цепи мирового капитализма – со второй попытки, первая имела место в конце XIX – начале XX в., но тогда сталинская Красная империя системного антикапитализма как очередная – мировая – форма исторической России эти цепи разорвала, отбросив и буржуинов, и «левых глобалистов» разного рода (Ленин, Троцкий и все остальные). Со временем, однако, на основе системного антикапитализма сформировалась господствующая группа некапиталистического типа – номенклатура, монополией которой стало отчуждение социальных и духовных факторов производства. Как будет показано ниже, именно номенклатура в своих квазиклассовых интересах заблокировала превращение системного антикапитализма в посткапитализм; в 1970-1980-е годы определённая её часть в союзе с частью мирового капиталистического класса разрушила Большую систему «СССР». В связи с этиманализ советской реальности с помощью статьи Яковлева, одного их тех, кто эти цепи набрасывал и ковал, т. е. готовил, о чём по-фрейдовски проговорился в статье, выражая коллективное бессознательное определённой части номенклатуры, – это довольно длинное интеллектуальное путешествие, историческое расследование, в ходе которого нам предстоит познакомиться:

– с временем, которое определило содержание статьи, – рубеж 1960-1970-х годов;

– с базовыми противоречиями советской системы, развёртывание которых породило к середине 1960-х годов структурный кризис и поиски выхода из него – на них-то и среагировал Яковлев своей статьёй;

– с негативным эволюционным переломом, поворотом, в сторону от посткапитализма, который в конце 1960-х осуществила номенклатура;

– с опасениями Троцкого и Сталина по поводу перерождения номенклатуры, по поводу, как сказал бы А. Белинков, «превращения просперо и тибулов в новых толстяков»;

– с идейной («идеологической») ситуацией в СССР в 1960-1970-е годы (шестидесятничество, диссиденты, русское державно-патриотическое движение);

– с историей ввода войск Организации Варшавского договора (ОВД) в Чехословакию и исторической ролью этой акции;

– с вопросом о том, почему в современном (Modern) мире именно крестьянство и интеллектуалы являются наиболее неудобными группами для любой социальной системы, будь то капитализм или антикапитализм;

– с непростым вопросом настороженного отношения всех форм и структур современной (Modern) русской власти к русским, к русской традиции, к русскому вопросу, т. е. с проблемой, почему в России существует русский вопрос.

Ну а в самом конце мы посмотрим на то, как сложилась судьба и карьера Яковлева после письма, так сказать, «жизнь после письма», и как это повлияло на ход событий в СССР в 1980-е годы (как тут не вспомнить бабочку из рассказа Р. Брэдбери).

Однако, прежде чем пускаться в путешествие, прежде чем анализировать статью А.Н. Яковлева, необходимо, хотя бы вкратце, напомнить её содержание, поскольку сегодня мало кто знает или помнит, о чём и о ком в ней главным образом говорилось. К тому же это номенклатурщики работали по принципу: «Я (Пастернака и др.) не читал, но скажу…». Мы пойдём другим путём, по принципу «Я (Яковлева) читал и скажу…».

2