Борис Немцов. Слишком неизвестный человек. Отповедь бунтарю

Социологические опросы показывали, что 30% населения выражали полное согласие с высказыванием «При коммунистах все было лучше, я хотел бы, чтобы все стало по-старому», а еще 33% частично соглашались с этим. В победу же действующего президента, имевшего рейтинг 8–9%, в начале 1996 года не верило даже большинство его сторонников. Масла в огонь добавляли провалы в ходе Чеченской войны, коррупционные скандалы и разговоры о беспробудном пьянстве Ельцина. Помню характерную сцену из того времени: в переполненном автобусе вполне приличная пенсионерка открывает бутылку вина и хлебает прямо из горла, после чего, поглядев на удивленных пассажиров, говорит: «Президент пьет, а нам сам Бог велел!» Что касается самого Ельцина, то в 1996 году это уже был не тот Ельцин, которого все знали в 1991-м. Из демократа и либерала, пришедшего к власти под лозунгами свободы и демократии, он превратился в авторитарного правителя, показавшего, что при случае он готов применить силу и войска даже в Москве. «Если в 1991 году кресло президента было завоевано Ельциным с помощью „демократических идей“ и „демократов“, которым он, как порядочный человек, старался быть верным, то в 1993 году кресло президента было завоевано Ельцину радениями силовиков и аппарата, – отмечал политолог А. Дахин в феврале 1996 года. – С этого времени последние становятся президенту ближе, что проявляется в политике по отношению к Чечне. Окружение президента стало формироваться уже преимущественно не по идейному, а по принципу личной преданности». Автор полагал, что Ельцин в итоге вернулся в своей работе к административным и «парткомовским» методам, на которых и был воспитан когда-то. Возможность переизбрания он так же ставил под сомнение: «Сможет ли наш президент, который почти не покидает Московской области, обеспечить себе достоверное представление о ситуации в стране? Кажется, что вряд ли, потому что для этого ему пришлось бы отказаться от своего обыкновения „мыслить просто и действовать привычно“. Короче, отказаться от самого себя, отказать своим друзьям-соратникам (Коржаков, Тарпищев и др.), когда жизнь и карьера уже вполне сложились, не по силам человеку в возрасте и со здоровьем Б. Ельцина». Некоторые всерьез предлагали сторонникам «демократии» сделать ставку не на действующего президента, а на Григория Явлинского или Виктора Черномырдина. Мол, эти кандидатуры не запятнаны так, как Ельцин, не ассоциируются с «шоковой терапией» 1992 года и развалом страны, а также войной. Поэтому если во второй тур выйдет кто-то из них, то будет хоть какой-то шанс одолеть Зюганова.

Схожую точку зрения имел тогда и Немцов. В первые месяцы 1996 года он был уверен в грядущей победе Зюганова и публично заявлял об этом. Мол, президент не понимает, что происходит в стране, не понимает, как закончить войну в Чечне, и не осознает всего масштаба разочарований и протестных настроений в народе. И вплоть до весны так оно и было. В переизбрание Ельцина верили только оптимисты, большинство же его еще оставшихся сторонников считали, что выборы необходимо или перенести сначала, или каким-то образом устранить со сцены Зюганова и К^о

. Однако пессимисты недооценивали, а то и вовсе не учитывали еще один возможный козырь, который мог сыграть решающую роль в избирательной кампании. Это контроль над СМИ. Народ, привыкший еще с советских времен, что по телевизору показывают только правду, ну или полуправду, по большей части верил «картинке» почти безоговорочно. Хотя бы на бессознательном уровне. Тот факт, что двумя крупнейшими телеканалами – ОРТ (он же «первый») и НТВ владели олигархи Борис Березовский и Владимир Гусинский, хоть и не был ни для кого секретом, все же не подрывал авторитет телевидения как такового. Люди просто не верили и даже не догадывались, что всем известный журналист может выполнять совершенно определенный заказ или вовсе врать. Как показали последующие события, контроль над СМИ стал не просто тузом предвыборной «партии», но и тузом козырным.