Борис Сичкин: Я – Буба Касторский

Он из Москвы Каретного, приветик!Такой красивый и такой брюнет.Актеров много есть на белом свете,Но вот как Буба, извиняюсь, нет!Но он не плачет, никогда не плачет,Всегда на сцене и всегда артист.А почему? Не может он иначе:Он в эмиграции последний оптимист.Один бандит столкнулся с Бубой в Квинсе,

Где темной ночью жертву поджидал,Но Буба выдал фразу по-английски —Бандит на месте замертво упал.Да, он такой! Он может дать вам сдачу,Он с детства был большой криминалист.А почему? Не может он иначе:Он в эмиграции последний оптимист.За два часа он Брайтон проезжает,Такой водитель! Он для всех пример.И два столба из трех всегда сшибает —

Имеет Буба точный глазомер.Вот потому всё лето он на даче.Там лучше пьется, да и воздух чист.А почему? Не может он иначе:Он в эмиграции последний оптимист.Пора нам знать, что хорошо, что плохо,Об этом забываем мы поройКасторский Буба – он для нас эпоха,Неуловимый сказочный герой.

Но всё покрыто краскою коричневойИ чьи-то строки бьются в голове.Зачем же Штаты вызывали Сичкина?Кому мешало, что он жил в Москве?!Татьяна Лебединская

Отъезд

Решение покинуть страну пришло не сразу, постепенно вызревая в стычках с советской действительностью.

Борис Сичкин перед своим домом на Каретном ряду ждет такси в аэропорт. Начинается эмиграция. Май 1979. Фото Л. Бабушкина

«Я достаточно популярный артист, поэтому, когда меня посадили, об этом знали все, а когда освободили – не знал никто. Семь лет велось следствие, семь лет я не снимался, мне не давали работать. Но не в этом дело, я бы все равно никуда не уехал от моих зрителей, от моего народа, но начались провокации против моего сына Емельяна. Я испугался за него. Я бросил трехкомнатную квартиру в Каретном ряду, дачу, машину, рояль “Беккер”, и мы уехали с одним чемоданом и сорока долларами на троих в страну, где никого не знаем».

Действительно, в 1973 году в жизни Бориса Михайловича произошла трагедия, по сути, сбившая его во многих смыслах (и в профессиональном, творческом аспекте, и в личном плане) на взлете. И хотя судом он был полностью оправдан, горечь обиды оставила свой тяжелый осадок навсегда. Борис Сичкин, сохраняя неизменную живость нрава, готовность к шутке, не был шутом, а был сильным, волевым человеком.

Вилли Токарев:

«Я знал Борю действительно хорошо и могу сказать, что помимо юмора он обладал способностью блестяще разбираться в людях.

В своей книге “Мы смеемся, чтобы не сойти с ума” он описывает ряд личностей, с оценкой которых я полностью согласен. В определениях поступков и характеров людей его суждения были настолько точными, что, по-моему, такие меткие характеристики мог давать только философ с большой буквы или тонкий психолог.

Кадр из фильма «Последние дни Помпеи»

Он и в обычной жизни никогда не тушевался, всегда мог высказать человеку в лицо всё, что о нем думает. Может быть, поэтому у него было много врагов».