Борись за мою любовь

— Иногда. Стараюсь купить им продукты, а денег не даю... Они же их все пропивают, Даш.

Машка стискивает кружку двумя руками, продолжая смотреть куда угодно, кроме меня. Я понимаю, что-то её беспокоит, но она сама не решается рассказать. Возможно, считает, что её проблемы — пустое по сравнению с моим разбитым сердцем?

Решаю ей помочь. Потому что когда-то я была хорошей подругой, а она всегда оставалась для меня самой лучшей. Почти сестрой.

— У тебя всё хорошо? — аккуратно спрашиваю Машку, встаю со своего места и подхожу к ней, недолго думая, приобнимаю за плечи. — Маш? Ничего не хочешь мне рассказать? Ты ведь не просто так позвонила и приехала.

Поглаживаю подрагивающие плечи подруги и терпеливо жду. Она тихо  шмыгает носом и вытирает внезапно мокрые щёки.

— Даш, он в город приезжает и... я хочу встретиться  с ним. Пойдешь со мной?

 

***

Сдаю куртку в гардероб при входе в модный клуб “Кратер”  и нервно одергиваю футболку.

Это была плохая идея. Отвратительная. Мне здесь не место, мне вообще нет нигде места. Я чувствую себя неуютно и как-то воровато. Может, мне рано ещё ходить на такие мероприятия? Чтобы подумал обо мне Фил? Спрашиваю у самой себя и кусаю губы, грозя съесть тот тонкий и без того почти незаметный слой помады, который я решила сегодня нанести. Я знаю, что он не был бы против того, чтобы я продолжала жить дальше. Просто для меня решиться жить дальше означает отпустить всё то хорошее, что было у нас, и шагнуть вперед.

Не знаю, хочу ли шагать вперед одна. Без Фила. 

Почему мне кажется, что если я начну чувствовать что-то ещё, кроме боли потери и удушающего чувства любви к человеку, которого нет, то я сломаюсь? То я предам... память о нём?

Вздыхаю и поправляю растрепавшиеся от ветра волосы.

Сегодня в клубе “Кратер” концерт приезжей группы. Группы, в которой поет Егор.

Кручу головой по сторонам и натыкаюсь на потерянное лицо Машки. Сразу вспоминаю, почему я пришла сюда. Я что-то вроде “прикрой меня перед мужем, ну пожалуйста”.

— Ты как? — спрашиваю у подруги, останавливаясь рядом с ней.

Она прихорашивается около зеркал, которые украшают все стены первого этажа вместо обоев.

— Нормально. Я просто... просто посмотрю на него. Спасибо, что пошла со мной.

— Ты могла посмотреть на него в интернете.  Думаю, видео с его концерта есть в свободном доступе. — Складываю руки на груди и встречаюсь с виноватым взглядом подруги. — И не смотри на меня так. Если нужно, я весь вечер буду напоминать тебе, что ты замужем.

Ненавижу измены. В любых проявлениях. Человек, который изменяет или собирается изменить, для меня умирает. Да, вот так категорично. Не любишь — отпусти. Больше не хочешь быть вместе — скажи. По сути, все мы люди свободные, и никто никому ничего не должен, но измены — это та грязь, после которой не отмыться. Как после этого мужья приходят домой к своим женам и ложатся к ним в постель? Как женщины, которые были полчаса назад под другим, звонят своим мужьям и уточняют, что те хотят съесть на ужин?

Для меня загадка, как... и я очень надеюсь, что моя подруга сможет держать себя  в руках, по крайней мере, сегодня. Машка клятвенно пообещала, что не будет делать глупостей. Для этого я здесь, чтобы проконтролировать, как именно она не будет их делать.

— Мне не нужно об этом напоминать, я всегда помню, — демонстрирует правую руку, на которой поблескивают два кольца, оба на одном пальце. Тонкий классический ободок и второй с кричащим бриллиантом посередине. Всё как в сказке, о которой мечтает каждая девушка. Машка тоже мечтала.

— Маша… — пытаюсь вразумить подругу.

Иванова поворачивается ко мне и кивает подбородком на постер, украшающий дверь в концертный зал, который находится в подвале клуба. Там изображён Егор, тот самый рыжий парень из университета. Он ничуть не изменился. Яркая футболка, рваные джинсы, рыжая шевелюра, растрëпанная во все стороны. Голова вскинута вверх, а в руке он держит микрофон, в который, по всей видимости, что-то поёт или орёт. О его музыкальных талантах я ничего не знаю, но раз билеты сюда было так сложно достать, и в вестибюле толпятся подпрыгивающие от нетерпения девушки, значит, что-то он да умеет.

— Что Маша? Посмотри на него. Три года прошло, а я всё ещё его помню. Руки помню его, губы... и всё остальное! Лëша меня целует, а  я другого представляю! Ненормально это, — тихим шёпотом добавляет Маша и отворачивается обратно к зеркалу. — Не нужно мне было его посылать. Смотри, чего добился, а я... я могла бы рядом быть. Пройти с ним дорогу от самого низа, в него ведь никто не верил. Даже я.

— Зачем махать кулаками после драки? Что ты сейчас изменить хочешь? Ну разводись тогда с Лëшей! Хвостом махать то тут, то там — это низко. В универе я бы ещё поняла, ты там никому ничего не должна была. Но сейчас у тебя есть муж.

— Иногда нарушать правила весело, — пожимает плечами Иванова, а мне хочется её стукнуть.

— Нам уже не по двадцать лет…