Читаем Борислав смiється полностью

А хвилi тi, двиганi правдивою нуждою i притиском, пiддуванi зручно пекучо-правдивими словами побратимiв, били чимраз вище i бурливiше. Простий чоловiк — ворог усякого довгого думкування та мiркування. Правда, власним розумом не швидко вiн доходить до ясної оконечної думки, томиться довго засiвшою йому в голову гадкою, — але коли вона усядеться i проясниться у нього, зложиться в оконечний, твердий i ясний образ, — тодi вже йому не до забавки, не до мiркування, тодi вiн усею силою свойого єства преться зробити думку свою дiлом, тодi конечна боротьба мiж ним а противниками його мислi. От так само було й тут. Бачилось би, i невелика рiч чоловiковi, терплячому щоденну нужду та кривду, прийти до почуття тої нужди i кривди, — а прецiнь як пiзно прийшли до того почуття бориславськi робiтники! I бачилось би, що такого великого в тiм почуттi, самiм безвiдраднiм та сумнiм! А мiж тим якого несупокою наробило, яку бурю пiдняло воно в головах усiх робiтникiв! I швидко з безвiдрадного та сумного чуття виродилося грiзне завзяття, мимовiльна дружнiсть i непокiрливiсть своїм кривдникам. Вiд слiв почало доходити до дiл. От одного дня пронеслася по Бориславi вiсть, що там а там робiтники потурбували в якiмось завулку касiєра, котрий замiсть звичайних двох центiв положив собi був брати у робiтникiв по чотири центи «касiєрного» вiд одної шахти, то єсть вiд одного 12-годинного робучого дня. Тота вiсть була немов знаком, за котрим швидко по собi слiдувало бiльше подiбних случаїв. За кождою вiсткою о подiбнiм случаї росло завзяття i вiдвага рiпникiв. Вони вже прямо в очi всяким касiєрам, надзiрцям та контролерам почали нахвалятися, що не будуть довше терпiти над собою кривди. Страх почав падати на всякi п'явки людськi. А коли одного дня пронеслася по Бориславi чутка, що коли один надзiрець несправедливо зарахував якусь високу кару рiпниковi, а касiєр при виплатi хотiв йому потрутити тоту кару з платнi, то рiпники пiдняли при касi великий крик i гамiр, почали жадати перед себе надзiрця, щоби витолкувався, за що се таку кару наложив на їх товариша. Надзiрець сховався десь, касiєр жартом, щоби їх позбутися, сказав їм: «Iдiть i шукайте його, а як знайдете, то приведiть його сюда за вухо!» Рiпники з оглушаючим криком кинулися на всi боки i по хвилi найшли надзiрця, почали з ним шарпатися i таки силою, справдi за вуха, притягли його до касiєра, розумiється, привели потовченого, подряпаного i з понадриваними вухами. I хоть кiлькох рiпникiв за те арештовано i заперто в громадськiм арештi, то прецiнь мiж рiпниками вiсть тота наробила великого голосу i шуму, а на жидiв кинула чималий пострах. Рiпники того самого-таки вечора величезною юрбою, пiд проводом братiв Басарабiв, пiшли до бориславського вiйта i випросили у нього на волю всiх арештованих, — i величезний смiх радостi пiшов помiж робiтниками. Пiснi i погрози загули по вулицях Борислава, увiльнених спроваджували вiд шинку до шинку i поїли, i по тисячу разiв допитували їх, як то вони провадили надзiрця за вуха до каси.

Поки гула п'яна радiсть по вулицях Борислава, в убогiй Матiєвiй хатинi сидiли побратими i радилися, що дiяти. Всi годилися на те, що тепер пора, що треба взятися до дiла.

— Скликати збiр! Скликати збiр! — говорили всi.

I урадили, не видаючи свого побратимства, скликати збiр усiх рiпникiв за Бориславом на толоцi. В недiлю по хвалi божiй мали там усi зiйтися на нараду.

Мов громова iскра, так пронеслося на другий день з уст до уст, вiд ями до ями, вiд кошари до кошари, вiд нафтарнi до нафтарнi не чуване досi слово:

— В недiлю по хвалi божiй! На толоку коло Борислава! Нарада! нарада! нарада!

Нiхто не знав, що се буде за нарада, над чим будуть радити, хто скликає? Та й нiхто й не питався о то. Але всi почували, що се буде велика хвиля, що вiд неї много буде залежати, — i всi покладали великi, хоч i неяснi, ожидания на тоту хвилю. Нарада! Нарада! Нарада! Се слово, мов' чари якi, прояснювало вив'ялi збiдованi лиця, крiпило мозолистi руки, напростовувало здавна похиленi плечi. «Нарада! Наша нарада!» — неслося то голосно, то шепотом по всiх закутках, i тисячi серць з нетерплячкою билися, дожидаючи недiлi i наради.

З нетерплячкою ожидали її й нашi побратими, а особливо Бенедьо i Андрусь Басараб.

Х

Буря збиралася над Бориславом — не з неба до землi, але з землi проти неба.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература