Борн

Посередине сравнительно крупного водоема – скопление крови на поверхности, как зрачок слепого глаза, без начала и смысла, просто откуда-то снизу толчками била, отравляя воду, кровь. Выпьешь – и конец тебе. Не исключено, что это была одна из дьявольских ловушек Компании. Или нечто такое, с чем они не справились. Или вообще не их рук дело. Никто не смог перекрыть протечку, и кровь продолжала себе литься, давно перестав их заботить. Кому могло быть нужно подобное уродство?

Это была сущность отстойников между зданием Компании и пустошью, так называемыми «солончаками», в которых не было ничего естественного, – искрошившаяся пластмасса вперемешку со стеклом и металлом.

Отходы, которые они не смогли или не захотели сжечь. Мерзость покрывала дно водоемов, лепилась к стенам здания, точно икра какой-то искусственно выведенной рыбы, тяжелыми комьями приставала к подошвам наших ботинок. Она придавала отстойникам их особенную окраску, и они невообразимо переливались всеми цветами радуги, а при определенном освещении казались то темно-зелеными, то бледно-голубыми или розовыми. Их отсветы мерцали на обрывках тумана, стелившегося над самой землей не выше колен.

Иначе говоря, всевозможное загрязнение и заражение. Сюда сплавляли ненужных биотехов, и они либо сами подыхали, либо их сжирали другие выброшенные биотехи, подбирали стервятники, койоты или люди вроде меня, гордо именовавшие себя профессиональными сборщиками живой ткани. На дне меньшего водоема валялись мертвые «астронавты», их зараженные костюмы до сих пор светились оранжевым, а от тел и лиц не осталось почти ничего, даже костей.

Я уже целую вечность не приходила сюда на охоту, но знала это место и всегда ненавидела его: скорбное, неизлечимо больное, наглядное доказательство того, насколько презирала нас Компания. У меня не было ни малейшего желания стать частью местной экологии, но не было выбора. До того, как Морд в непредсказуемой ярости своей не напал на Компанию, сделав из этого места запретную зону.

Затем началась война между Морокуньей и Мордом с его последышами, сохранявшая недоступность этого места.

Вик не был в здании Компании с тех самых пор, как покинул ее.

– Раньше тут было так же миленько? – спросила я его, когда мы приблизились.

– Если не милее.

Особенной красотой это место никогда не отличалось, но теперь стена здания, примыкавшая к двум водоемам, обвалилась и обгорела, ее белизну запятнала плесень, то, что пощадил огонь, покрылось красными, зелеными и темно-серыми подтеками, почти скрывшими первоначальный цвет. Обломки стен, как осколки толстой яичной скорлупы, торчали из искусственного песка или валялись в отстойниках, попав туда во время нападения Морда. Мы прошли рядом с продолговатыми, оплавившимися обломками вертолета, черной стрекозой, раздавленной Мордом. В кабине можно было различить только странную окровавленную панель и никаких других останков пилота, ни единой косточки. Лучше всего сохранилось дерьмо Морда, пологими кучами лежавшее на подступах к зданию, словно неряшливые стоги сена. Старое, засохшее и просеянное до последней крошки. Нам повезло, что в последнее время Морд наведывался сюда нечасто.

Нужно было отыскать запасной выход – замаскированную дверь-невидимку, подвластную только осторожной, знающей руке, такой, как у Вика. Она наполовину находилась под водой и ею не то что никто не пользовался, никто почти не знал о ее существовании. До того как Морд разорил Компанию, пробраться туда было невозможно, да и теперь это было не то место, где стоило попытать счастья.

Хуже всего было то, что дорогу нам преградил последыш. Поначалу зверь бежал по пустоши в сторону от нас, поминутно оглядываясь через массивное плечо, как будто не был уверен в правильности своего выбора.

Как будто не мог решить, продолжать ли движение к ужасному, поразительному Борну-в-обличье-Морда, добравшемуся к тому времени до скопления разрушенных домов, все еще господствуя над всем окружающим, или же начать преследовать нас?

Медведь замедлился, как если бы ему мешал сильный ветер. Повернулся, немного подумал, еще немного потоптался на месте, затем галопом понесся в нашу сторону. Наблюдая за ним в бинокль, я по приметам прикинула скорость и сказала Вику, что последыш догонит нас через десять минут.

Иначе говоря, нам следовало в течение пяти минут найти дверь или бросать все и сломя голову бежать на юг, в пустыню. Оттуда уже было бы почти невозможно вернуться в город, так как пришлось бы делать крюк по разоренным западным землям. Поплясали бы с лисицами в пыли древнего морского ложа да и сгинули бы от жажды либо от клыков хищников. А может быть, нас бы там поймали последыши.

Совсем рядом находился отстойник, а в нем – вся трагедия этой полужизни, раскрывающая тайны бытия и истинные мотивы того, что мы сделали друг с другом и с животными. Не тратя времени, мы тяжело побежали по искусственному песку, чтобы добраться до стены, отыскать дверь, забраться внутрь и не стать медвежьим обедом.