Бородинское поле

. - Боя-то особого и не было, - с некоторым недоумением пожал плечами Олег. - Так, постреляли малость, пошумели.

- И под шумок сбросили с танков пехоту, не допустили на наши батареи, - задорно сказал Думбадзе и, взяв санки, шагнул на поле.

Саша подала Олегу руку и, пристально глядя в его осунувшееся строгое и грустное лицо, сказала:

- А я вас несколько другим представляла, Олег Борисович. На фотографии вы не такой.

Он слегка улыбнулся и ответил с искренней теплотой в голосе:

- Зато вас я сразу узнал: вы - Александра Васильевна. Варя мне писала.

Саша торопливо закивала головой, помахала приветливо рукой и, проваливаясь в снег, побежала догонять Думбадзе.

- Давайте, Иосиф, я повезу.

- Ни в коем случае.

- Тогда вдвоем. - Она взялась за веревку и пошла рядом с Думбадзе, помогая тащить не очень тяжелые санки. - И вообще вам не нужно было идти, я вполне одна могла управиться.

- Одной нельзя. А если немцы? Я буду вас прикрывать огнем. - Иосиф воинственно похлопал рукой по прикладу автомата.

С немцами им не довелось встретиться. Зато оставшимся в лесу Олегу Остапову и его бойцам в эту ночь пришлось многое пережить.

Олег понимал, какая ответственность легла на его плечи после ранения лейтенанта Сухова. Словам Думбадзе о представлении к награде он не придал никакого значения, но то, что их взводу поставили в заслугу удар по немецкой пехоте, посаженной на танки, глубоко запало в сердце и заставило задуматься. Он теперь четко видел задачу своего взвода: не допустить вражеских стрелков до артиллерийских позиций полка, а с танками артиллеристы сами справятся. Твердо запомнил он и ту мысль, которую внушал им лейтенант Сухов: в лесу, среди завалов, танки не представляют для них большой угрозы. И он считал свой лесной островок крепостью, своего рода Кронштадтом, перед артиллерийскими позициями.

Остапов находился во втором отделении, занимавшем оборону по западной опушке. Здесь был аппарат полевого телефона. С наступлением темноты немцы начали артиллерийский обстрел позиций полка Макарова. В районе Акулова стрельба вообще не утихала: там не прекращался жаркий бой. Несколько снарядов залетело и сюда, в лесок Сухова, как теперь его называли в штабе полка. Но обстрел был вялый, с большими интервалами. В полночь, как и днем, когда был ранен Сухов, в вышине, ударяясь о деревья, начали рваться мины. Некоторые ложились прямо перед огневыми позициями у лесных завалов, вздымая фонтаны снега. Остапов сообщил по телефону в штаб полка о минометном обстреле. К аппарату подошел сначала дежурный, а затем трубку взял Брусничкин. Выслушав доклад Остапова, он приказал усилить бдительность.

- От вас, Олег Борисович, зависит очень многое, судьба всего полка, - сказал Леонид Викторович, давая понять Остапову, как велика ответственность, возложенная на его взвод. - И чтоб никаких помыслов об отходе. Полк никуда не уйдет с занимаемых позиций. Разъясните это бойцам.

- Есть, товарищ старший батальонный комиссар, все ясно - отступать дальше некуда.

- Вот-вот, - подхватил Брусничкин, - некуда. Пусть каждый боец усвоит себе эту заповедь.

Лично для Олега эта священная и суровая истина давно стала заповедью. Она вошла в его кровь. Москва была рядом, и там, в Москве, - его Варя. А здесь, на этом лесном островке, он видел свое Бородинское поле и, как когда-то комиссар Гоголев, дал себе слово никуда отсюда не уходить. Бойцы его понимали и верили ему. Из старых, кто воевал с ним под Утицами, было всего девять человек, трое из них командовали отделениями. Остальные - новички, москвичи-ополченцы.

Сержанту Остапову не были известны не только оперативные или тактические планы командования, но даже положение на соседних участках. Каждый воин должен знать столько, сколько ему положено. Однако чутье солдата подсказывало ему, что сражение достигло своей кульминации и в ближайшие дни или даже часы должно что-то решиться. Остапову, как, впрочем, и его товарищам, казалось, что вся война теперь сосредоточена под Москвой. Где-то в степях Украины и под Ленинградом оставлены лишь заслоны, а вся Красная Армия и все полчища Гитлера сконцентрированы у Москвы. Идет последний поединок.

Во время минометного обстрела они сидели в своих узких норах, выдолбленных в мерзлой земле, и, вобрав голову в плечи, чутко ловили каждый взрыв. Смерть витала вокруг, но не мин опасался Олег, а вражеских солдат, которые в ночной темноте пробирались к лесному островку Сухова.

Взвод не имел сплошной линии обороны - не хватало людей, между отделениями были значительные интервалы, охраняемые противопехотными минами, установленными в лесных завалах. С восточной же стороны, откуда меньше всего можно было ожидать появления врага, взвод и вовсе не был защищен.