Бородинское поле

- Смита больше нет… Его вертолет сбит ракетой. Мы возвращаемся на базу. Пробивайтесь на восток, к морю. Это будет надежней. Там наши корабли. Не падайте духом, ребята. Доброго пути…

И все. Больше ни слова. Растаяли и тарахтящие звуки второго вертолета.

- Бедняга Крис, у него невеста студентка. Красавица, - как-то просто произнес Куни, поглядывая вверх прищуренными глазами.

- Дорого мы с тобой стоим, Куни, - сказал Виктор сокрушенно и мрачно.

Куни не понял его, заговорил вполголоса:

- А бывают ли дешевые войны? Наверно, нет.

Повелительным жестом оборвал его Виктор, приложив пальцы к губам, настороженно оглянулся и затем посмотрел на стрелку компаса, так же без слов, жестом, указал направление на восток. Но Куни был не из тех, кто умел размышлять и думать про себя. Он предпочитал в критических ситуациях высказывать свои мысли вслух, как бы взвешивая их и проверяя. А поскольку сейчас была ситуация не из простых, то он и сказал, правда вполголоса:

- Похоже, мы угодили в самое пекло, в логово Вьетконга.

Виктор смолчал: эта мысль и ему пришла в голову. Встреча с партизанами казалась неминуемой. И теперь ему думалось: главное - вовремя поднять руки, не оказывать ни малейшего сопротивления. Только б этот олух Куни не подвел! Как его убедить, что всякое сопротивление бессмысленно и в их положении плен - наилучший выход?

Заросли кустарника стали заметно редеть и наконец совсем оборвались. Теперь перед ними был сплошной бамбуковый лес, осененный золотисто-зеленым светом. Воздух здесь казался не таким удушливым и противным, хотя не менее влажным. От духоты и пота их одежда промокла до нитки. Пот лился грязными струйками из-под шлемов. Куни сказал:

- Как ты думаешь, сколько миль до моря?

Виктор не ответил. Он не верил, что они дойдут до моря, он приучил себя рассчитывать на худшее. А в их положении он не видел никакого шанса пробраться к своим. Лучшим вариантом он считал плен, худшим - смерть. Притом последний вариант разделялся на несколько возможных: смерть от партизанской пули, от змеиного яда, наконец, голодная смерть. Но предположим, плен. Как вьетконговцы обращаются с пленными американцами? Он не знал. Конечно, их отправят в Северный Вьетнам, поскольку американцы фактически ведут необъявленную войну с Ханоем, бомбят северовьетнамские города и селения. Конечно, их сначала допросят. Возможно, будут пытать. А затем убьют. И никто не узнает, никто не докажет, что они были взяты в плен. Пропали без вести, и только. Генерал Перес говорил, что коммунисты ни с чем не считаются: что им Женевская конвенций, всякий там Красный Крест.

Перес люто ненавидит коммунистов, какой бы национальности они ни были: американские, русские или вьетнамские. Все они одинаковы.

А что думает Виктор о коммунистах? Они для него враги, коль он с ними воюет. Какие они вблизи, он никогда не видел.

Однажды, когда он еще учился в колледже, Виктор попросил сестру Наташу рассказать о своем отце. "Зачем тебе? Он мертв. Зачем его беспокоить?" - резко и недружелюбно ответила ему Наташа. Но Виктор проявлял настойчивость: "Он был советский офицер?" "Он был храбрый офицер, он сражался с фашистами", - ответила Наташа, и в ее словах и во взгляде Виктор почувствовал нежность. "Он был коммунист?" - спросил тогда Виктор. "Да, коммунист. Он был честный человек, не любил несправедливости, лицемерия, фальши, лжи". Потом она сказала: "Надеюсь, ты маму не спрашивал о моем отце?" - "Нет". - "Вот и молодец, ты умница, Вик". Это он запомнил. Но с отцом своим все же как-то завел разговор о коммунистах. Он спросил Оскара: "Папа, а коммунисты всегда плохие?" - "В принципе - да, плохие. А вообще-то бывают разные. Я знал по концлагерю двух коммунистов: итальянца и француза. Они неплохие джентльмены". - "Они и сейчас… живы?" - "Да, они, коммунисты, работают в своих партиях. Я повторяю, Виктор, коммунисты бывают разные".

Теперь, вспоминая тот давний разговор, Виктор подумал: "А какие они, коммунисты Вьетнама, - плохие или хорошие? За что, собственно, они должны нас убивать, что мы им сделали?" Подумал - и осекся. Как что? А бомбы? Шариковые бомбы на беззащитных людей, бомбы-"игрушки" для детей. Смерть, смерть, смерть. Это была неприятная мысль, от нее хотелось поскорее отмахнуться. "Мы выполняли приказ командования. Пусть отвечает генерал Абрамс вместе с президентом". Но, к сожалению, по вьетнамской земле, по этим дьявольским джунглям, шагают не Абрамс с президентом, а Раймон с Куни, уходят все дальше и дальше от того района, где они посеяли смерть, уходят от своих жертв, спасаясь от возмездия. А оно неминуемо и неотвратимо. Виктор в этом не сомневается.

2