Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны

Осенью 1908 г. Дунайская монархия аннексировала Боснию и Герцеговину. Италия нацелилась на Триполитанию и Киренаику. Вслед за аннексией исламизированных балканских провинций, что особенно болезненно воспринималось влиятельными мусульманскими кругами на Босфоре, разразился Боснийский кризис (октябрь 1908 — март 1909 г.). Германия поддержала свою союзницу Австро-Венгрию, и это еще на некоторое время отшатнуло младотурок от Берлина.

Знатоки турецких дел в Германии учли это и заставили зазвучать две сокровенные струны в душах младотурецкого руководства.

Первая, деликатнейшая струна — это “азиатизация” политики Стамбула. Этот курс настойчиво рекомендовал проводить “старый друг Турции”, многолетний военный советник Высокой Порты фон дер Гольц. И делал это, как хорошо понимали младотурки, с одобрения кайзера. Младотурецких лидеров отчетливо перенацеливали с “мелких” — как утверждали немецкие дипломаты и военные — балканских вопросов (под которыми понималось согласие Высокой Порты на коронацию болгарского царя в Тырново и на утрату Боснии и Герцеговины в обмен на Новобазарский санджак в качестве утешительного приза) на Азию. Так писал в своих мемуарах близкий к К. фон дер Гольцу полковник Демирхан Пертев.

Под Азией имелись в виду прежде всего сопредельные с Россией территории в Закавказье, а кроме них — подвластные Стамбулу курдские и армянские земли, находившиеся в состоянии перманентного антитурецкого движения[7]. Младотуркам прозрачно намекали из Берлина, что кратчайшие пути из русского Закавказья к Персидскому заливу и Красному морю идут через Восточную Анатолию. Тем более, что России нужен реванш в Азии за поражение в войне с Японией, а не отдалившиеся Балканы. Весьма вольно излагалось также и англо-русское соглашение 1907 г. о разделе сфер влияния на Среднем Востоке, вблизи азиатских границ Турции.

Эти идеи совпадали с собственными взглядами Стамбула. В конце 1912 г. турецкий посланник в Лондоне, который вел переговоры с английскими фирмами о постройке дредноутов для Османской империи, прямо заявил, что программа морских вооружений нацелена на охрану азиатских владений империи и что центр тяжести османской внешней политики перенесен в Азию.

Как свидетельствовал в своих мемуарах член руководящего ядра младотурок Джемаль-паша, в канун войны, взаимно пересекаясь и осложняя друг друга, действовали балканский и арабский факторы политики младотурок. Балканский фактор прослежен в соответствующих разделах данной книги.

Несколько слов о мало известном читателям арабском факторе. Как отмечают современные арабские авторы, потеря балканских владений и сокрушительные удары от бывших подданных заставили младотурок и Высокую Порту осознать, что Османская империя осталась, собственно говоря, исламским государством турок, курдов, евреев и арабов, причем арабы составляли в 1914 г. едва ли не две трети населения империи. В арабских вилайетах первоначальное воодушевление от победы младотурецкой революции и установления конституционного режима уже к 1911–1912 гг. сменилось разочарованием. Младотурки не решали задач национального возрождения арабов, но спекулировали на принципах османизма, объединяющего всех подданных. Кроме того, в торгово-промышленных кругах Сирии и Египта, более тесно связанных с Западом, в первую очередь с Англией, Францией, Италией, чем со Стамбулом, предпочитали сохранить эти связи, а не испытывать на себе неустойчивые экономические модели младотурок. Ливийская (Триполитанская) война 1910–1911 гг. и Балканские войны 1912–1913 гг., в которых арабские территории практически не оказывали помощи Стамбулу, окончательно убедили националистов и в Египте, и в Сирии в неспособности иттихадистов управлять Османской империей, защитить отставшие провинции от европейской политической и экономической экспансии. В арабоязычных провинциях туранизм, пантюркизм младотурок, резко усилившийся после Балканских войн, вызывал полное неприятие.

Широкое распространение получили лозунги: “…Балканские страны — балканским народам”, “Арабские страны — арабам”, “Армения — армянам”. Освобождение греческого, славянского, албанского населения воспринималось в демократических арабских кругах как непосредственный пример. В исламских кругах недовольство вызывал секуляризм Комитета “Единение и Прогресс”. Раздавались призывы возродить халифат с центрами в Мекке и Медине, без турецкого султана — халифа, не забывать, что мусульмане из Европейской Турции скорее потянутся к аравийским исламским святыням, чем будут следовать за многовековыми угнетателями — турками. Все эти настроения крепли, как пишут арабские авторы, по мере сползания младотурок в сторону Германии при одновременном усилении связей арабских националистов с Великобританией и Францией.