Босиком по краю моря

– Спасибо, Женя, но я никуда не поеду. Я не хочу бросать семью. А Влад – это моя семья. Я сделаю еще одну попытку. А там – как получится.

– Жаль. Ты время теряешь. И очень надеюсь, что не из-за этого вот: «Поставьте, Жанна, на стол!»

– Пчелинцева, ты бываешь такой дурочкой! – с каким-то материнским снисхождением сказала Коробицина.

– А ты… ты… ты приспособленка! – выпалила Женя и, хлопнув дверью, выскочила из квартиры.

Стоя у лифта, она вдруг вспомнила, что привезла Тае сережки янтарные и кучу одежки детской для мальчика. «Да, конечно, это не бриллианты, но не везти же все назад в Дивноморск!» – подумала Женя.

– Будьте добры, передайте это в квартиру двенадцать, – обратилась она к охраннику, который дежурил в холле.

– Э… – только и успел он ответить, но Женя уже спускалась вниз.

Покинув территорию элитного комплекса, пролетев, не чуя под собой ног, два квартала, Пчелинцева пошла медленнее. «Господи, да что же такое! Вчера мама с замужеством, сегодня Коробицина! Что я не так сказала?! На что может обижаться человек, с которым дружишь целую вечность?!» – Тут Женя почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза. И, спрятавшись за ближайший куст, она разрыдалась.

Долго плакать Женя не умела – человек деятельный, она предпочитала решать проблемы. Поэтому, немного успокоившись, она достала мобильник и позвонила Королькову.

– Так, – сказала она вместо «здравствуй», – Корольков, надо встретиться и поговорить.

Если Корольков и удивился, то виду не подал.

– Где? Куда? – Он был лаконичен.

– На Рождественском бульваре. Найдешь меня, я на скамейке.

– А если дождь будет? – побеспокоился он о Пчелинцевой.

– Прогноз не обещал! – гаркнула в ответ Женя.

Когда послышались гудки в телефоне, она подумала, что сегодня очень неудачный день, а потому он вполне подходит для окончательного объяснения с Корольковым. Ничего приятного она ему говорить не собиралась.

Сколько Женя помнила, Андрей Корольков не опаздывал и не имел манеры «тянуть резину». Он был точен и скор. И в этот раз он появился через двадцать минут после того, как у Пчелинцевой высохли слезы.

– Привет! – Долговязый Корольков плюхнулся на скамейку рядом с Женей.

– Привет! – Она слегка отодвинулась, потом достала из сумки презенты. – Вот – это фляжка, это книга. Подарки из Дивноморска.

– Ух, ты! Спасибо! – Было видно, что Корольков искренне рад. – Слушай, классная книжка. А фляжка большая, но легкая. Знаешь, я читал про такие. Это специальный сплав…

– Так, Корольков, ты чего к моим приезжал?

– Как это? – растерялся тот.

– Не придуривайся. Мама сказала, что ты приезжал к ним.

– Да, а что? Нельзя было? Я же просто проведать. Тебя нет. Я бы позвонил, но домашнего номера я не знаю. И мобильного – тоже. Адрес я знал, вот и подъехал узнать, нужна ли помощь какая. Понимаешь, я хотел тебе позвонить, но потом как представил себе…

– Что представил?

– Да переругаемся… А зачем?

– Знаешь, я в отпуск приехала. На неделю. И хочу тут все свои дела доделать. У меня просьба: пожалуйста, не проявляй инициативу. Я тебе обещаю, если что-то понадобится, я тебя попрошу помочь. Не захочешь, откажешь – не обижусь, все пойму. Но так… Понимаешь, я чувствую себя обязанной. А я терпеть не могу этого.

– Я знаю. – Корольков как-то сник. Подарки он положил рядом на скамейку.

– Ну вот, ты обиделся! Я так и знала. Но ты же должен меня понять – мы столько времени уже дружим!

– Ну да, – с сарказмом заметил Корольков.

– Послушай, мы уже прошли все этапы – дружбу, влюбленность, роман, постель, ссоры. И вот теперь опять дружба. Но эта дружба должна быть без… без… без нюансов.

– А какие нюансы? – не понял Корольков.

– Ну, как ты не понимаешь?! Мы уже не вернемся к тому, что было… Никогда!

– Да понял я, понял!

– Извини, но я не хотела, чтобы…

– Пчелинцева, ты чего такая бешеная? Я тебя обидел? Что-то не так сделал? Ты чего кидаешься? – Андрей посмотрел на нее, и Женя вдруг увидела, какой у него взгляд. Не тот обычный ласково-понимающий, а жесткий, чужой. И это произошло в какие-то доли секунды.

– Я… я не кидаюсь…

– Кидаешься. Хотя я не давал повода. Я к тебе не пристаю, не звоню, не достаю тебя просьбами или вопросами. Я просто заехал к людям, которым, возможно, нужна помощь. И поверь, за этим не стоит ничего, кроме человеческого участия. Но ты же, Пчелинцева, дура! Ты вечно нарываешься на какие-то скандалы «ни о чем». Зачем тебе это? Ты не можешь спокойно жить? Знаешь, я тебе так скажу: забирай-ка ты все свои подарки и кати куда подальше. Я не хочу тебя видеть, не хочу с тобой общаться. Мне просто надоели твои нападки.

Корольков положил книгу и фляжку на колени Пчелинцевой, встал и пошел в сторону метро.

Женя посмотрела ему вслед. Они действительно знали друг друга лет сто, но никогда она не видела его таким. Это был равнодушный, чужой, посторонний человек. «И виновата в этом я сама. Как и в случае с Коробициной. Как и в истории с Суржиковым, – констатировала Пчелинцева, – интересно, с кем я еще разругаюсь в дым в этот свой отпуск?»