Босиком по пеплу. Книга 3

Губы Рамазана достигают моих ключиц, а меня бросает в озноб. Думаю, он трактуется мужчиной, как мелкая дрожь, вызванная желанием. В следующую секунду, Рамазан, явно забывшись и одурманенный страстью, полностью смахивает с меня платок, импульсивно бросая его на пол. Запускает расставленную пятерню в мои волосы, грубее захватывая в кулак локоны.

Мать вашу, охрана, вы там уснули?

И Рамазан…как он не боится? Ответ на этот немой вопрос следует незамедлительно:

— Я потерял от тебя голову, Алиса. Прости меня… Я никогда не видел женщины прекраснее, — словно в бреду заверяет меня Рамазан, захватывая мою ладонь в свою. По очереди целует костяшки пальцев, бросая на меня одержимый полыхающий желанием взгляд.

— Замолчи, Рамазан! Остановись, иначе потеряешь все, чего так долго добивался. Ты понимаешь это?

— Да. Понимаю, — судя по взору архитектора, он сейчас мало что осознает в этом мире. Еще один сумасшедший, потерявший голову от недоступной для него женщины. Я торопливо отворачиваюсь, заметив, что Рамазан тянется к моим губам.

Где же охрана? Где она? 

— Отпусти меня. Хватит! — запоздало начинаю сопротивляться, изрядно затянув свою опасную игру против бывшего мужа.

Ты сам виноват, Амиран.  

«Я тебя не люблю, Алисия», — глухим эхом отдаются в памяти его недавние слова. 

— Прекрати, Рамазан, — разгневанно кричу я, с яростью отталкивая мужчину.

Мужчина отшатывается в сторону, проводит дрожащими ладонями по лицу, ошеломленно хмурится. Взор Бахира хаотично мечется по террасе, он отрицательно мотает головой, словно не верит в то, что две секунды назад вытворял…

На веранду вбегает дюжина телохранителей с явным намерением схватить Бахира и устроить публичную казнь, но я успеваю остановить их, уверенно обратившись к главному.

— Не трогайте его. Он не причинил мне вреда. Я в полном порядке!

— Алисия, я правда не хотел…не знаю, что на меня нашло, — тяжело дыша, оправдывается Бахир. Ругается на арабском и с выраженным потрясением на лице, приглаживает всклокоченные волосы: — Такой позор. Я сожалею и приношу свои искренние извинения.

— Это охрана Амирана аль-Мактума, — указательным пальцем стреляю в людей в глубине сада, что наблюдали за всем представлением, даже не подумав шелохнуться. — И они все видели.

— Это конец? Для меня…, — побелевшими губами произносит Бахир.

— Масштаб последствий известен только королю, но, как видишь, он не спешит тебя четвертовать, — вытираю губы и скулы, невербально выражая свое возмущение. Да и я понимаю, что тем, что начала ему отвечать, отчасти спровоцировала мужчину…что ни в коем случае не оправдывает его поведение.

И все же. Казни он не заслуживает. А мне еще предстоит все это шоу как-то объяснить мрачному, как тень, отцу, решительно направляющемуся через сад в мою сторону.

— Прости, Алисия. Этого больше не повториться. Я был ослеплен…я сдерживался, каждый раз, когда видел тебя…

— Думаю, будет лучше, если дальнейший диалог вы будете вести с моей ассистенткой Лейсан, — отворачиваясь, перехожу на деловой тон. Плотно закрываю накидку, все еще испытывая отвращение к тому, что чужие руки касались меня. — А объект мне будет показывать ваш ассистент, — отрезаю сухо.

— Да. Ты права, Алисия. Если я как-то могу восстановить твое доверие и загладить вину…, — продолжает сокрушенно извиняться Рамазан, но я решительно указываю ему на выход.

— Тебя проводят, Рамазан. Если у вас есть личный самолет, я настоятельно рекомендую вам вылететь в Штаты и просить о политическом убежище, — я покидаю террасу первая, прикладывая ледяную ладонь к горящему от стыда лицу. Сегодня, сейчас, я поняла: я никогда не смогу выносить прикосновения другого.

 По крайней мере, я поставила еще одну точку над «и»: Амиран мне не лгал.

Все кончено.

Но уже следующее утро приносит новый виток сомнений моей измученной душе. Лейсан застает меня врасплох ранним звонком с новостью, что Бахира Рамазана в срочном порядке отстранили от строительства центра и направили в Кемар.

Едва ли не давлюсь глотком кофе, сложив в голове дважды два…нет никаких сомнений в том, что это Амиран отправил Рамазана в ссылку. Не казнил, нет. Но не похоже на отсутствие ревности с его стороны.

Рамазан, конечно, легко отделался. Если бы подобное случилось пять месяцев назад, Ран бы кастрировал того, кто посмел так похабно прикасаться ко мне.

Но сейчас…

Что происходит?

Я еще больше ничего не понимаю.

Никто не остановил нас вчера, кроме взбешенного отца, остаток вечера, потратившего на вразумительные беседы с непутевой дочерью, а сегодня я узнаю, что Амиран по-прежнему считает меня своей собственностью.

«Не делай глупостей, tatlim. Ты всегда будешь принадлежать мне, этого не изменить.»