Босиком по стеклам. Книга 2

— Что ты творишь, Мердер? Я ничего плохого не сделала, — возмущенно шипит оскорбленная принцесса. — Написать отцу и попросить прощения за все, что мы оба натворили, это не ложь и не предательство, Кол! Ты не можешь упрекать меня в том, что я люблю свою семью. Мне жаль, что ты этого не понимаешь!

— Мне тоже жаль, что ты такая лгунья, Пикси, но вот увидишь, совсем скоро мы это исправим, — мрачно усмехнувшись, я поворачиваюсь к ней спиной и продолжаю идти к заправке, которая уже появилась в зоне видимости.

Анджелина едва поспевает за моими быстрыми шагами, но больше не предпринимает попыток взять меня за руку, а только возмущённо пыхтит мне в спину, отчаянно стараясь не отстать.

Глава 12

Мердер

Мы заселяемся в номер на первом этаже обшарпанного мотеля, больше напоминающего заброшенный барак, чем место для отдыха. Нам досталась пропахшая сыростью и табаком крошечная комнатушка с пятнами плесени на стенах и прожжённым ковролином на полу. Из мебели только шкаф для одежды, пара стульев и двуспальная деревянная кровать, застеленная протертым местами покрывалом. Страшно представить, какое под ним постельное, но я видал места и похуже этого. Гораздо хуже этого. Если сравнивать этот номер с квартирой, где прошло мое детство, то я бы предпочёл родиться здесь.

Меня не передергивает от вида предложенных удобств, хотя их наличие почти условно. Вместо душевой кабинки — лейка в потолке и поддон со сливным отверстием, унитаз без крышки стоит почти вплотную и источает не самые приятные ароматы.

Но самый писк — это фантастический вид из окна с заляпанными стёклами — прямо на уличный туалет, в который периодически заскакивают облегчиться дальнобойщики, и абсолютно никаких штор или занавесок, чтобы хоть немного прикрыть экзотический пейзаж.

Если быть до конца откровенным, то я запросто мог попросить другой номер, даже в такой дыре можно найти что-то более приличное, но увидев шокированное лицо Пикси, мгновенно передумал.

— Ну как тебе наш пентхаус? — невозмутимо интересуюсь у застывшей посреди номера Энжи. Она брезгливо морщится, но довольно быстро берет себя в руки и даже умудряется выдать мне подобие скупой улыбки.

— Отлично, я рад, что тебе нравится, — ухмыляюсь я, наблюдая, как она нервно теребит подаренную мной подвеску, растерянно озираясь по сторонам. — Располагайся, ангел. Можешь принять душ, пока я займусь организацией нашего вылета. И осторожнее с полотенцами, я не уверен, что их достаточно хорошо стирают.

Я прохожу к постели и бросаю сумку на стоящий рядом стул, служащий еще и прикроватной тумбочкой. Расстегнув молнию, достаю оттуда пару чистых футболок. Одну оставляю себе, а вторую бросаю Пикси.

— Это тебе, детка, — она успевает ее ловко поймать, но забывает про свой клатч, вывалившийся из рук на грязно-серый ковролин. Магнитная застёжка конечно же раскрывается, позволяя всему содержимому дамской сумочки вывалиться наружу.

— Черт, — выругавшись, Энжи быстро приседает на корточки и начинает суетливо собирать с пола свою косметику и запихивать обратно в клатч. Она нервничает настолько сильно, что даже бросает в сторону щедро пожертвованную ей футболку.

— Тебе помочь? — спрашиваю я, неторопливо приближаясь.

— Нет, я сама, — Пикси трясет головой, протягивая руку за поблёскивающей круглой безделушкой, но я оказываюсь быстрее, и ее пальцы натыкаются на мой кроссовок, наступивший на то, что ей так не терпелось вернуть на место. Вздрогнув, она на пару секунд застывает в неподвижной позе, а потом резко запрокидывает голову. Снова этот виноватый умоляющий взгляд и округлившиеся в испуге глаза, дрожащие губы и сбившееся дыхание. И так хочется верить, что все это настоящее, всему найдется объяснение, и меня вовсе не держат за наивного осла.

Сколько раз малышка Пикси хвасталась мне тем, как ей ловко удается обводить вокруг пальца родителей, виртуозно играя для них роль самой покорной и послушной дочери? Что ей мешает и сейчас подстроиться под ситуацию и так же виртуозно сыграть для меня?

— Расскажешь, почему я разбил зеркало, ангел? — мой голос звучит почти миролюбиво, и я почти улыбаюсь, а она почти не трясется от страха. — И заодно поведай о том, почему три месяца назад я приковал себя наручниками на яхте в Монако?

Склонив голову набок, с леденящим спокойствием смотрю в широко распахнутые полные панического ужаса глаза. Издав невнятный звук, она мотает головой и отползает назад, судорожно хватая воздух губами.

— Хочешь, я скажу, детка?

Один шаг, другой, и между нами снова не остается пространства. Анджелина медленно поднимается на ноги, придерживаясь ладонями за стены за своей спиной. Ее настороженный взгляд не отрывается от моего лица. Загнанная в угол, она так напугана, что кажется, даже не моргает.

— Ты боялся, что причинишь мне боль, — дрогнувшим голосом произносит Энжи. Приблизившись вплотную, я упираюсь одной рукой о стену, второй лениво убираю прилипшую к губам светлую прядь и нежно провожу кончиками пальцев по бледной щеке.