Босиком по стеклам. Книга 2

— Я знаю, Колман, — кивает она, ткнувшись носом в мою шею и обвиваясь змеей вокруг моего тела.

— Не спросишь, почему смертельно?

— Нет, — тихо отзывается ангел. — Я понимаю, что это значит.

Анджелина

Сладкие сны, окутавшие мое сознание после не менее «вкусного» и приятно изматывающего секса с мужем, закончились жуткими кошмарами.

Пребывая в царстве Морфея, я бежала по пустыне, а песок под моими ногами превращался то в стекла, то в зыбучие пески, то в пепел… В конце концов, сюжет ночного видения закончился тем, что Коул, крепко державший меня за руку на протяжении всего марафона, провалился в песчаную воронку. Изо всех сил я удерживала его от жуткого поглощения, но так и не смогла удержать… Сон завершился душераздирающей сценой его падения в пропасть, по драматизму сравнимую лишь с полетом огромного льва на дно каньона из моего любимого диснеевского мультика.

Просыпаюсь я под аккомпанемент собственного крика, разбуженная звонком телефона Мердера. От слез все перед глазами плывет, ресницы и уголки глаз беспощадно жжет.

— Тише, тише, маленькая, это всего лишь сон, — крепко прижимает к себе и целует в макушку муж, пока я осознаю где я, что я, и то, что увиденное пару секунд назад — далеко не реальность.

Коул здесь.

Он рядом.

Он жив…

А мог бы быть уже мертв и покоиться далеко не в песках, а в сырой земле. Или уже превратиться в горстку праха. И все из-за меня. Я чуть было не убила его собственными руками…

Ледяной пот стекает по спине, Коулман наконец отвечает на вызов, убедившись, что мое дыхание выровнялось. Подарив мне еще один заботливый поцелуй в висок, он подмигивает мне и встает с постели.

— Что случилось? — бросает собеседнице Мердер, а женский голос на том конце провода заставляет меня лишний раз вздрогнуть. Потянув затекшие за ночь мышцы, Коул быстро удаляется в ванную комнату, и мне остается лишь недоумевающим взором провожать его накаченные ягодицы и широкую спину, забитую чернильными татуировками.

Как можно быть таким горячим? Это незаконно.

Я, конечно, обожаю его задницу, но сейчас я готова кинуть ему вдогонку подушку или что-нибудь потяжелее и острее.

Что за баба ему звонит с утра пораньше? И почему он с таким искренним беспокойством интересуется у нее: «Что случилось?»

Кусаю губы, пытаясь справиться с новой волной легкой ревности, тревоги и парализующего отчаяния. Бессилие и страх дополняют коктейль противоречивых эмоций.

Вчерашнюю ночь хочется частично стереть из памяти жирным ластиком. Картина оцепленного отеля так и стоит перед моими глазами. Кортеж из тонированных машин, триумфально несущийся к цели, во главе с избранными палачами спец служб. И такие родные, но совершенно далекие в тот момент глаза Коула, преисполненные раздражением, гневом, непониманием, отторжением… отвращением.

Его обвиняющий взор, кольями оседающий между моих ребер.

Коула уже могли убить. На моих глазах, без всякого правосудия и излишних разбирательств.

Стоят ли наши чувства такого кошмара? Стоит ли такая больная любовь потраченных нервов и расплатой диким танцем на пороховой бочке?

Как мне хочется, чтобы все наши проблемы решились по волшебству, как в сказке, по велению и взмаху волшебной палочки. Но в этой игре «бузинная палочка»[7] принадлежит Амирану Аль-Мактуму, и только взмах его королевской руки способен решить это уравнение в нашу пользу.

Но когда придет час, взмахнет Мир ей совершенно в другую сторону.

И это ленивое движение нас разрушит.

А что, если ответ кроется в сказках, которыми я зачитывалась в детстве? И смерть может победить лишь тот, кто без страха взглянет в ее глаза и встретит как старого друга? Значит ли это, что лучший вариант для нас с Коулом — вернуться домой с открытым сердцем, гордо неся свою любовь, которой не страшны ни психические расстройства, ни запреты родителей, ни противостояние маленьких восточных государств?

Быть может, как в тех детских истинах, ключ ко всему — искренняя, светлая, чистая… Настоящая любовь…

И наша грязная, одержимая, неправильная может обернуться для всех этой прекрасной гранью, в том числе и для нас самих?

Я все чаще вижу свет в своем темном мужчине. Пусть это трудно понять, но я отчаянно верю в то, что мое присутствие пробуждает в нем все самое лучшее.

Что-то подсказывает мне, что тактика вечного бегства и шантажа в сторону Амирана — заранее обречена на провал.

— Кто тебе там звонил? — холодно интересуюсь я, стоя перед зеркалом в полный рост. Легкий макияж мне не помешает, а вот Коулман, кажется, уже принял душ, не удосужившись пригласить меня. Наверное, снимал стресс после напряженного разговора с этой истеричной девицей.

— Никки. Моя подруга, помнишь? — Коул крепко обхватывает меня со спины, прижимаясь бедрами, объятыми лишь одним полотенцем.

С животным рыком он проводит языком по линии челюсти, тихо спрашивая:

— Ревнуешь, Пикси?

— Нет, — отрезаю я, делая вид, что мне совершенно неинтересны и неприятны его прикосновения. — Я просто хочу знать правду, а не теряться в догадках. Я уже и забыла кто эта твоя Никки.

— Подруга детства…, — только начинает пояснять Коул.