Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945

В то утро японские войска повсюду были подняты по тревоге, чтобы в полдень прослушать по радио речь императора. Ходили невеселые слухи, что он объявит о капитуляции. С тяжелым сердцем офицеры 5-го воздушного флота собрались в штабе, чтобы прослушать заявление монарха. Оно не вызвало энтузиазма, и многие фрагменты речи были неясны. В целом, однако, она не оставляла сомнений в том, что нам предложено сдаться. В подтверждение этого вскоре все местные газеты опубликовали полный текст речи императора. До этого адмирал Угаки тешил себя надеждой, что император призовет сражаться до конца. Теперь для такой надежды не осталось никаких оснований.

Состоялась немногочисленная прощальная встреча с адмиралом Угаки. Он обратился к ее участникам со словами сожаления о том, что не удались его усилия по достижению желаемых результатов. Голос адмирала звучал глухо и бесстрастно. С мягкой улыбкой он добавил, что нам следует сообща работать над проблемами, которые останутся после его ухода в иной мир. Простые и искренние слова адмирала взволновали всех, присутствовавших на встрече.

Когда завершилась церемония прощания, адмирал Угаки немедленно отправился на летное поле. Все знаки различия с его мундира были удалены. При нем остались лишь короткий самурайский меч и бинокль. Меч ему подарил в период первых двух лет войны покойный адмирал, главнокомандующий объединенным флотом Исороку Ямамото.

Капитан Миядзаки сначала стоял безмолвно и торжественно, но затем, будучи не в состоянии больше сдерживаться, выступил вперед и сказал:

– Пожалуйста, возьмите меня с собой, адмирал.

Угаки жестко ответил:

– У вас здесь дел более чем достаточно. Оставайтесь на месте.

Для Миядзаки это было слишком. Он зарыдал, не стесняясь тех, кто проходил мимо.

На взлетно-посадочной полосе выстроились друг за другом 11 самолетов с ревущими моторами, рядом с ними стояли двадцать два летчика. Начальник штаба Ёкаи не скрывал изумления в связи с этим. Обращаясь к лидеру звена, лейтенанту Накацуру, он спросил насмешливым тоном:

– Разве в приказе говорилось не о трех самолетах?

Молодой человек отвечал взволнованно и с воодушевлением, доходившим до восторга:

– Кто смирится с тем, что операция ограничивается тремя самолетами, когда сам командующий собирается участвовать в атаках самолетов камикадзе на врага? За ним последует каждый самолет моего подразделения.

Услышав этот разговор, адмирал Угаки встал на небольшой постамент и в последний раз обратился к своим подчиненным с речью:

– Это в самом деле трогательно. Неужто вы все хотите умереть вместе со мной?

Руки всех пилотов рванулись вверх под восклицания единодушного согласия. В их искренности не было никакого сомнения. Адмирал Угаки приказал готовиться к взлету, пошел прямо к самолету Накацуру и взобрался на заднее сиденье. Штурмана Накацуру, унтер-офицера Акиёси Эндо, это явно обескуражило. Он подбежал к адмиралу со словами:

– Это мое место, господин адмирал! Вы заняли мое место!

Адмирал Угаки понимающе улыбнулся и сказал:

– Я освободил вас от обязанностей. Вы остаетесь.

Вынести этого Эндо не мог. К всеобщему удивлению, он полез наверх с другой стороны самолета и втиснулся на одно сиденье с адмиралом. Угаки оценил это проявление решимости, добродушно покачал головой и подвинулся, уступая место энергичному молодому человеку. Наконец все было готово для взлета. 11 бомбардировщиков один за другим начали пробег по взлетно-посадочной полосе и поднялись в воздух под прощальные взмахи рук людей, оставшихся на аэродроме.

Четыре самолета из этой эскадрильи были вынуждены приземлиться из-за неполадок в двигателях. Другие продолжили свой полет до Окинавы. Эндо установил радиосвязь с базой и периодически сообщал подробности полета. Во время последнего сеанса связи прозвучало послание адмирала Угаки: