Божьи люди. Мои духовные встречи

Владыка Вениамин всегда почитал отца Иоанна как святого. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Таково было мнение подавляющего большинства православного народа, окружившего «дорогого батюшку отца Иоанна» прижизненным почитанием и продолжавшего это почитание после его блаженной кончины. Но ведь были и противники его.

Чувством любви и благодарности проникнуто небольшое по объему, но очень яркое и запоминающееся жизнеописание архимандрита Дионисия (Чудновца), бывшего духовником епископа Вениамина в период его участия в Белом движении. Отец Дионисий провожал своего духовного сына в изгнание, благословлял, расставаясь с ним навсегда в сей временной жизни...

Поминайте наставников ваших...

(Евр. 13, 7). Вернувшись на Родину, митрополит Вениамин собрал сведения об отце Дионисии и составил его жизнеописание — в соответствии с агиографической традицией. И в одном из свидетельств, собранных владыкой, обращают на себя внимание слова духовной дочери отца Дионисия: «Если же я жаловалась, что кто-то меня не любит, то всегда получала от него ответ: “О чем нам хлопотать? Лишь бы ты любила!”»

Такой взгляд роднит митрополита Вениамина с его почившим наставником. Сознательно или нет, но владыка в своих творениях следует этому принципу. В жизни, даже уже в довольно зрелые годы, он был «борцом» по характеру; когда перед ним вставала необходимость нравственного выбора, выбирал, а не уклонялся. Вставал на ту сторону, где, по его мнению, была правда. Авторы некоторых воспоминаний, в частности — митрополит Евлогий (Георгиевский), даже жалуются на такую порывистость его характера. Но вот в своих воспоминаниях сам владыка ни о ком не сказал дурного. Если человек «досаждал» ему, скорее умолчит, — такова была его жизненная позиция. И писательская, если так можно сказать. В своих произведениях он часто вспоминает слова, услышанные им еще в молодые годы от старца-епископа в ответ на вопрос, как следует относиться к человеку вообще. «С благоговением», — ответил мудрый архиерей.

Благоговейное отношение к человеку пронизывает все творчество владыки Вениамина. Особенно ярко проявляется оно в его поздней книге «Записки епископа». Не только те, в ком ему дано было увидеть несомненно святых людей, не только они, бывшие для современников образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4, 12), не только «гиганты духовные» интересуют владыку, но и простые «маленькие» праведники. На страницах «Записок епископа» пишет он о «хороших людях», приводит примеры хороших поступков и доброго христианского настроения: «Впрочем, под именем хороших людей я разумею не исключительно только святых — их не много! — а и борющихся со злом, с грехом... Даже — видящих грех мира, и то — добро!» Когда-то, еще в Париже, владыка собирался составить книгу, которую хотел назвать «Хорошие люди». Замыслу его не суждено было осуществиться. Но «заготовки» остались. И «просто хорошие» встают рядом с Божьими (несомненно, по большей части, святыми) людьми. Ибо они сродни друг другу. Ведь каждый христианин призван к святости (см.: Лев. И, 44; 20, 7; 1 Пет. 1, 15-16; Еф. 1, 4), идет по мере сил по этому пути, достигает каких-то своих вершин. И это прекрасно и духовно красиво. Хорошие — тоже Божьи, а Божьи — хорошие. Это уж несомненно.

«Святое дитя» — так иногда, основываясь на некоторых эпизодах из жизни владыки Вениамина, характеризуют его те, кому доводилось слышать о нем. Из кругов, близких к патриарху Алексию I, исходит одна забавная история. Суть ее в следующем. Владыка Вениамин звонит в Патриархию и спрашивает совета: «они с матушкой Анной» решили купить для епархии самолет, чтобы летать в Москву за продуктами, так как в Саратове достать продукты очень сложно. Проще их покупать в Москве — и на самолете привозить в Саратов. Начинается долгий разговор, в течение которого Патриарх мягко, но настойчиво убеждает владыку отказаться от этого плана ввиду того, что... аэродром в Москве страшно перегружен и каждый раз будет очень трудно вставлять в график «епархиальный самолет».

Подобных историй существует множество. В них владыка предстает добрым, искренним, но бесконечно наивным человеком. Конечно, какие-то основания для подобных анекдотов были. Владыке трудно было понять многие реалии, сложившиеся на Родине в его отсутствие. Что и говорить, уезжал он из другого мира и долгое время жил тоже в совершенно ином мире. И, наверное, вполне мог там купить и самолет, и типографию. А здесь все изменилось... Не мог он, к примеру, до конца постичь некоторые особенности в отношениях с подведомственным ему духовенством, а потому много терпел от «лжебратий», может быть, и не догадываясь о подлинных причинах своих скорбей. Откуда ему знать, например, что нельзя говорить: «У нас в Америке...» Да много чего нельзя.

«Святое дитя...» Где грань, отделяющая детскую чистоту от наивности?